Рафаэль Соколовский Те далекие 20-е годы были счастливыми для советской сатиры: они дали нам Булгакова, Зощенко, Ильфа и Петрова, Кольцова, к «шутейным рассказам» обратился Шишков, звучали обличительные стихи Маяковского. Даже многие серьезные писатели, например, Леонов или Ольга Форш, приобщились к юмору. А сатирических журналов выходила несметная уйма. Даже забытые богом городишки вроде Ельца, Касимова или Усть-Сысольска обзаводились собственными сатирическими изданиями, которые, правда, быстро прекращали существование. Мода была на все красное, и названия журналов были окрашены в революционный цвет: «Красный смех», «Красное жало», «Красная колокольня», «Красный слон» и даже «Красный ворон». Среди всех этих красных изданий отличались профессионализмом «Крокодил», «Бегемот» и «Смехач».
В конце декабря 1928 года вместо журнала «Смехач» стал выходить «Чудак» под редакцией Михаила Кольцова. Этот «кульбит» объяснялся тем, что издание якобы меняет свой облик, чтобы вновь явиться читателям в еще более грозном и непримиримом виде для врагов советской власти: от буржуев до обывателей. В противовес мещанам и обывателям здесь в качестве человека новой формации будет представлен советский чудак. В письме Горькому редактор будущего издания Кольцов писал: «...«Чудак» – не принципиальный ругатель, наоборот, он драчливо защищает несправедливо заруганных... охотно обращает свое перо против присяжных скептиков и нытиков┘» Одним словом, это журнал оптимистической сатиры.
Однако нам суждены благие порывы: сколько ни пытались и тогда, и позже изобрести какую-то другую, советскую сатиру, где бы всегда торжествовал положительный герой, положительное начало, ничего из этих намерений не вышло. Сатира упорно отторгала несвойственные и искусственно навязанные ей функции: непримиримое отношение к злу и есть позитивная сущность сатиры.
Советский чудак так и не стал главным персонажем журнала: сама жизнь не дала стольких примеров. Тем не менее «Чудак» стал яркой страницей советской сатиры и юмора: он делался с точным сатирическим прицелом, весело, интересно, потому что к сотрудничеству в нем Кольцов привлек лучшие силы смехачей – Зощенко, Ильфа и Петрова, Зорича, Зозулю, братьев Тур и других.
Перед запуском «Чудака» был выпущен рекламный проспект будущего журнала: он интересен тем, что принципиально по-новому ставил вопросы отношения советской сатиры к действительности. Автор его – явно Михаил Кольцов. Между тем наступило время, когда вместо «Караул!» предписывалось кричать «Ура!», и советская сатира вместо смеха издавала глухие стоны в условиях репрессий и страха. Опять же из самых благих соображений в 1930 году «Чудак» был закрыт.
Итак, рекламный проспект, более похожий на декларацию.
«ЧУДАК!
Мы часто произносим это слово, не затрудняясь задуматься, каков его смысл.
– Чудак!
В эту кличку не вложено ничего морально осуждающего. Наоборот, слово это по существу дружелюбно.
Соседа по квартире, который над вашим ухом упражняется от полудня до трех часов ночи на духовом инструменте, вы чудаком не назовете. Нет! Это – не чудак. Это – низменная душа, ничтожество.
Не назовете вы чудаком и человека, сидящего за желтым полированным барьером нужного вам учреждения, который на просьбу вашу о справке гордо отвечает:
– Отойдите. Разве вы не видите, что я закусываю.
Это тоже не чудак. Это – мелкопоместный бюрократ, низменная душа, ничтожество.
Не чудак и «автор-куплетист», выступающий на подмостках пивных с такого рода куплетами:
Моя теща с перепугу
Макдональда родила!
Не чудак он. Нет!
Настоящий чудак – человек благородный, веселый и, в общем, добрый. Он справедлив и потому часто сердится на разные безобразия в жизни. В гневе своем чудак страшен. Но он не сварлив, в нем нет желчного отношения к людям, он против ругани во что бы то ни стало и даже сам вступается за несправедливо обруганных.
Чудак честен, правдив, не терпит лжи и лицемерия.
И вот, что самое главное в чудаке, – он сторонится проторенных удобных дорожек, обывательского житьишка, он идет той тропой, которая хоть и труднее, но правильнее, по мнению чудака. Именно от этого свойства пошла его кличка.
– Слышали, этот чудак отказался от местечка с побочными доходами! Вот чудак!
– Смотрите, смотрите, вот чудак-то! Уступил грязной старухе место в трамвае!
– Знаете новость? Поликарпов на лютом морозе кинулся в прорубь спасать тонущих людей. Вот чудак!
Обыватель не понимает чудака. Всякие поступки, не вмещающиеся в тесной обывательской черепной коробке, всегда признавались чудачеством.
Ну разве не чудак был Диоген, который на базе теплого древнегреческого климата мог бы жить под любым портиком, в тени любого афинского госучреждения. И, однако, видите, старик самоуплотнился в бочку без коммунальных услуг, несмотря на то что как философ и научный работник, несомненно, имел право на дополнительную жилплощадь.
Чудаком представлялся своим современникам и Христофор Колумб. Ну, скажем, любил человек поплавать. Пожалуйста, плавай в Средиземном море! Море тихое, интеллигентное, как раз для одиноких. Не, нет! Как истинный чудак, Колумб бросается в неведомые пучины Атлантики. И что же? Открыл Америку!
Исаак Ньютон. Вместо того чтобы, сидя под яблоней, есть сочную мякоть плодов, мечтательный юноша ломал голову над глупым на первый взгляд вопросом: почему эти самые плоды падают на землю вертикально, а не каким-нибудь причудливым зигзагом.
– Исаак! Сойди же с дерева, – говорила старуха-мать печально. – Ну разве не чудак наш мальчик!..
А чудак этот взял – да и открыл закон всемирного тяготения.
Антон Павлович Чехов демонстративно отказался от звания академика, когда царская власть этого звания лишила Алексея Максимовича Горького.
– Чудак, – говорили мещане. – Ну и чудак! В кои веки человека в академики выбрали, а он отказывается!
Вероятно, вы заметили, что все чудаки, о которых мы говорили, принадлежат к дореволюционной эпохе.
– Где же чудак советский? – вправе вы спросить.
Вот он, советский чудак, бодро выходящий на дорогу к огорчению мещан, обывателей, бюрократов, на радость всем честным труженикам, желающим жить и работать бодро, с улыбкой┘»
* * *
Наш рассказ был бы неполным, если не сказать, что в перечне советских чудаков пропущено имя┘ самого Михаила Кольцова. Достаточно вспомнить его биографию, полную самых неожиданных «чудачеств». Для пропаганды отечественного самолетостроения он совершил в 30-е годы перелет на достаточно несовершенном аэроплане через Черное море и Турцию, первым из советских журналистов решился испытать на себе «мертвую петлю». В 1927-м Кольцов выехал за границу, чтобы проникнуть тайком в тюрьму к немецкому коммунисту Максу Гельцу. Когда в Испании разразилась гражданская война, Кольцов уехал воевать своим пером против мятежников Франко.
Чудаки у нас были и есть, но они все-таки не для сатиры.
