Сюжетные арабески

Ильдар Абузяров. ХУШ: Роман одной недели. – М.: Астрель: Олимп, 2010. – 382 с. (Антология современной литературы)

Юноша из мусульманской семьи попал в Питер случайно – сбежал из Нижнего, от злобного отчима, ехал на край света┘ Город встретил неприветливо: Иреку пришлось ночевать где попало, есть батоны, что давали сердобольные питерские грузчики. Пока однажды, продрогший и несчастный, не забрел он в мечеть. На красивом ковре уютным кружком сидели в ней молодые люди, обогрели, накормили, нашли теплые слова поддержки.

В параллельной реальности Санкт-Петербург посещает Али, благородный, не боящийся ракетных ударов «апачей» подросток из далекого, бедного мусульманского государства. Роскошный отель, где его поселили как участника конгресса «Дети против террора», производит на него впечатление дворца халифа, «потому что есть такие отели, про которые шейхи говорят, что они возведены джиннами┘ Отели – загадка на загадке, загадки ради загадок, обман и колдовство ради сна наяву». Он стойко борется с соблазнами – телевизором и повернувшейся тылом к юному постояльцу прекрасной горничной. Взор его устремляется к еще не поруганным родным пескам и барханам, ибо там, не здесь, чистота ощущений, спасенный от вертолетного обстрела братишка, мать, которая работала всю жизнь самую черную работу, но сохранила любовь┘

Юноши из мечети тоже несчастны – кто черный и ему тяжело быть слугой в отеле, кто, как студент-медик, печалится, что в его родной стране медицина в зачаточном состоянии, другой страдает от того, что некрасив, невежественен и ничего не умеет. Реальности сплетаются – позже к ним присоединяется ретролиния петроградского дворничонка Юсуфа, сюжетные линии складываются в арабески причудливого узора. Страна «тысячи и одной ночи» – темная, но чудесная, для них органически чужая, здесь «говорящих медведей по улицам водят цыгане с вырванным языком и отрезанными ушами┘» Однако они предпочитают оставаться в ней, скитаются, ищут дух Петербурга – время от времени им встречается Черный Пес. На 61-й странице появляется Аль-Каида, юноши создают организацию ХУШ (римские ли цифры, буквы ли, и что значат – загадка), вооружаются, захватывают отель┘ На сем Ильдар Абузяров оставляет читателя в сладких грезах о роскошном (без шуток) строении сюжета, от одной конструкции которого получаешь удовольствие, как от созерцания сложного кружева.

В попытках описания современных реалий в манере «Аладдина» Абузярова заносит, и это отражается на стиле. Юный Али растерян в аэропорту: «Подали арбу без экипажа┘ И пока восемьдесят тысяч лошадей, закованных под панцирь капота┘ выцокивали по накрытой булыжниками мостовой так тихо, словно┘ по песчаным рассыпчатым барханам, словно это не лошадиные, а верблюжьи силы┘» Пока поймешь, что речь идет об авиалайнере, решишь несколько не относящихся к делу вопросов: где у самолета капот? Почему он – арба (повозка)? Как взлетная полоса может быть «накрыта булыжником»? Эти изыски сильно туманят мысль. Юноша и девушка носят созвучные имена: «Али┘ фиолетовый галстук носил в честь Али┘» – подобные явления представляются автору языковыми находками.

Штампы: «Но помните, вы, как те вертухаи с вышки, что деградируют, теряя сочувствие и социальное чутье, вы тоже обречены на гибель, потому что пять миллионов детей, что сейчас просят у вас кусок хлеба, вырастут и сметут вас с высот ваших вышек» – необходимы автору для того, чтобы оправдать замысел: выпячивание, другого слова не подберешь, вероисповедания, конфликтогенную одержимость своих героев.

«Весь мир мне должен» – без этого их лозунга, без усложненной композиции и до того банальных, что позволяют предположить нарочитость, очередную игру автора, шаблонов о петербургском духе все написанное Абузяровым становится провокацией. Даже если мы имеем работу на новую, не охваченную еще издательским рынком целевую аудиторию – в разной степени интегрированных в наше общество мусульман, или просто браваду интеллектуального левака-оппозиционера, делающего имя на болезненной теме.

Но, на взгляд вашего обозревателя, грань мастерски не перейдена, и мы остаемся в пространстве литературы.