Андрей Рудалев
Будешь писать, если невидимый читатель дышит в спину.
Габриель Метсю. Удивленный автор письма. 1662. Wallace Collection, London
Мой друг – прекрасный рассказчик. В его багаже бесконечное количество историй по любому поводу. Слушать их можно с упоением и не раз. Он филолог и большой поклонник словесности, человек вдумчивый и основательный. Но так получилось, что цепочка жизненного пути увела его от филологии. Автохимия, свой отдел, снабженец в какой-то строительной фирме┘ Увело, но все это как-то не засасывает, чувствуется неудовлетворенность и постоянная тоска о чем-то большем.
Вот и стал в последнее время я ему докучать: «Пиши, у тебя получится!» Он же говорит, что опасается сделать халтуру, не хочет становиться в конвейер графоманов, да и требования к себе предъявляет большие.
Сложность первого шага┘ Но ведь можно просто для себя, для внутренней самореализации, не ставя больших и глобальных задач. Извечная мода на дневники – разве не это?.. Высказываешься – осмысляешь себя, свою жизнь, приводишь ее и мозги в порядок. Письменное высказывание более взвешенное, чем устное. Что-то у тебя не так, если пишешь только лишь одни заявления и заполняешь бюрократические бумаги. Жизнь становится от этого плоскостной, поверхностной.
Недавно друг сказал, что уже и во сне ему приснилось, что старательно писал какой-то текст, осталось ощущение восторга, но на утро, естественно, память пуста, кроме переживания сопричастности к моменту творчества. Вот так я его достал, да и внутреннее стремление гложет, но первый шаг┘ Для чего, какой смысл, что потом?
А, может, не задумываться о том, что потом? Может не париться в этом смысле?.. Это, как рассуждают, некоторые молодые пары: сначала подняться по карьерной стремянке, обзавестись жильем, желательно просторным, обустроить быт, а уж потом – ребенок. Но, может быть, вначале главное – восторг и радость рождения, а все остальное придет, ведь у тебя будет заряд этой радости? Почему третьестепенные факультативные позиции мы выводим в разряд приоритетов? По инерции, потому как именно так принято?.. Иной поворот будет чудачеством и ребячеством.
Не хотелось бы перетягивать одеяло на себя, но попробую порыться в своей памяти. Писать заметки стал десять лет назад, смысла в них не было ровным счетом никакого. На повестке дня другие вопросы: молодая семья, только родившийся ребенок, съемная квартира, череда временных работ: охранник в ночном клубе, продавец в киоске, репетитор по сочинению и литературе┘ И при этом в любой свободный момент пытался углубиться в лирику Лермонтова, силился разобрать по полочкам житие Сергия Радонежского. Для чего, куда, кому?.. Тогда я нашел оправдание подобному безумству в том, что это своеобразная гимнастика ума, чтобы не застояться, не деградировать. Постепенно пошло-поехало – тихо, медленно, со скрипом, но двинулась моя телега по буеракам.
Конечно, периодически себя ограничиваешь, стараешься держать курс и сам задаешься вопросом: «Зачем плодить графоманов?» Думаешь периодически, а почему бы не написать рассказ, повесть?.. Так ведь скорее всего и напишется. Иногда бывают моменты, когда что-то поэтическое пульсирует в мозгу. Пытаешься даже записать, а ритм идет и идет┘ Тогда бьешь себя по рукам и стараешься на что-либо переключиться. А то, чего доброго, внушишь себе, что поэтически способный. Зачем плодить графоманов, зачем посредственность?..
«Можешь не писать – не пиши» – так снобистски советуют некоторые умники. Но как-то все больше понимаешь: если можешь что-то сделать – делай, только адекватно и без лишнего пафоса относись ко всему этому процессу. Может снести башню, начнешь все это серьезно воспринимать, тогда беда┘
Как-то списались с Вадимом Демидовым, лидером отличной нижегородской рок-группы «Хроноп», и пришли к выводу, что романтизм и наивность движут миром, дают силы. Действительно, куда без этого? Погрязнешь исключительно в третьестепенных факультативных вещах, ради которых будешь бесконечно маять себя, пить горькую и смотреть на мир с тоской и безразличием. Романтизм же и наивность что-то метафизическое привносят в нашу жизнь, оставляют место и возможность для удивления, восторга, прорыва.
Кажется, к месту вспомнилась повесть Романа Сенчина «Конец сезона». Ее герой Никита Сергеев периодически мучительно страдает от осознания собственного бесконечного опоздания в жизни: «многое ему уже поздно. И с каждым годом этих «поздно» становилось все больше, больше. Скоро и совсем что-нибудь элементарное совершить станет поздно». Линия жизни уже прочно прочерчена: семья, работа. Что-то менять – чудовищно поздно, можно лишь только обо всем этом сожалеть и мучительно страдать от осознания того, что жизнь сложилась инерционно, так, а не иначе, как представляется в фантазиях.
Однако все эти рассуждения – временное явление, хандра. Привычка к сложившейся жизни побеждает, что-то ломать нет сил и возможности, время революций и героических личностей прошло, настал период нового фатализма – нужно слиться с фоном и всецело предаться неумолимой воли обстоятельств. Терзания героя Сенчина вполне можно проиллюстрировать строкой из песни Виктора Цоя: «Ты мог быть героем, но┘». Хотя «но» – это не приговор, а только лишь препятствие, оно не отрубает возможности, но проверяет тебя.
Ты мог быть героем┘ Ты мог быть всем┘ Кухарка может управлять государством┘ Сейчас все это не в чести, условное наклонение не катит, нужна конкретика, реальное увеличение объемов, повышение дивидендов, отдача, выхлоп и что-то еще. Иначе все радости жизни пройдут мимо тебя.
В своем романе «AD» Герман Садулаев несчастье большинства людей в современном обществе объясняет тем, что «принуждены волею обстоятельств и по логике существующей экономической системы заниматься не тем, для чего родились». Все так, по крайней мере где-то очень близко. Обстоятельств становится слишком много, они ультимативны, и если ты их не принимаешь – становишься лузером и неудачником.
Вот поэтому возвращаюсь к тому, с чего начал: надо писать, создавать свою внутреннюю автономную территорию, которая постепенно будет разрастаться и набирать силы. «Литература создает Россию» – эту практически аксиоматическую фразу вновь озвучил в своей статье «Проекты будущего» критик Евгений Ермолин. Наверное, в этом содержится большая доля романтизма и наивности, но почему-то во все это веришь и понимаешь, что так оно все и будет, ведь помимо всего прочего литература создает тебя.
