Национальная вина

Тесса де Лоо. Близнецы. – М.: Текст, 2009. – 544 с.

Неуверенное женское сопрано, кристальный, «крепкий» немецкий язык воскрешают призраков прошлого в романе голландской писательницы Тессы де Лоо «Близнецы». Семидесятилетняя разлука двух сестер, родившихся в городе Кельне, городе, «обреченном на смерть за высокомерие», прерывается в местечке под названием Спа, где пожилые дамы принимают грязевые ванны и беседуют о старых обидах. Читателю предстоит погрузиться в дискурс, состоящий из взаимных обвинений в предательстве, нравственном отступничестве. Причина на то более чем веская – Вторая мировая война, швырнувшая близнецов на полярные стороны добра и зла в том бытовом значении, к которому мы все привыкли. Черной меткой обозначен образ Анны, вдовы офицера СС, медсестры фашистского Красного Креста; «в белом» остается Лотта, чья семья прятала в своем доме евреев. Что сильнее: абсурды войны или родственные связи? Существует ли личная вина за то, какой политический режим введен в твою страну? Что значит быть немкой, ненавидя фюрера и служа его армии одновременно? Такими экзистенциональными вопросами бытия и небытия (того существования, которое мы не хотим принимать за реальность) озадачена Тесса де Лоо.

Роман, имеющий в своей основе конфликты чести и долга, шопенгауэрского всемирного рока, полон иронии. Преимущественно она принадлежит речам Анны, рассказывающей о парадоксах и уродствах военной Германии и домашнего насилия на ферме. Но и автор не лишен той язвительной усмешки в голосе, особенно по отношению к смерти: « – Сердце вашей сестры не выдержало, потому что как раз перед этим она поела горячего. У Лотты же во рту не было и маковой росинки, и это ее спасло, когда они провалились под лед.

– Но я же так вкусно все приготовила, – сетовала жена садовника, – куриную печенку с кислой капустой и шкварками. От этого еще никто не умирал».

Иногда этот смех звучит даже устрашающе: «На диване стоит продолговатый ящик, на котором спиной к толпе незнакомых родственников сидят Анна и Лотта. Благодаря ящику они достают ногами до подоконника. Они обнаружили, что можно заглушить жалобные причитания взрослых, если тарабанить по окну подошвами тесных лаковых туфель. Поначалу присутствующие в комнате выказывают терпение – в конце концов правил поведения трехлетних детей, потерявших мать, просто нет. Но стук продолжается, а девочки остаются глухи к замечаниям взрослых». Картина похорон нетипична: нет гробов, причитаний, прощальных слов и слез, а есть только две девочки, заглушающие дробью тамтамов, стуком туфелек свою необъяснимую боль утраты. Автор отвлекает читателя от самого события, перемещая фокус изображения на детские шалости, так точно отображающие состояние сестер на похоронах.

Кинематографическими приемами Тесса де Лоо пользуется нередко, вся первая часть романа «Между войнами» состоит из раскадровок и зачинов типа «При виде следующего кадра зрители скорее всего прослезятся», «Кадры в проекторе принимают более радостный характер» или «На запыленном пожелтевшем диафильме не только последние дни жизни отца, но и закат всей семьи в привычном составе».

Близнецы – такие похожие, и такие разные. Соломон де Брей. Близнецы Клара и Альберт де Брей. Национальная галерея Шотландии, Эдинбург

После смерти родителей больную туберкулезом Лотту увозят в Голландию, а бойкая, крепкая Анна отправляется на ферму к дядюшке в германское предместье. Война застает сестер в разных странах, их жизненный сценарий прописан обстоятельствами войны, их нравственный выбор навсегда останется преступлением для каждой из сторон. Анна, разрушающая на немецкой земле женскую организацию гитлерюгенда, кидающая в лицо председателю союза немецких девушек слова о том, что Гитлер – «крысолов из Гамельна», навсегда останется для своей сестры Лотты врагом. Отказываясь понимать свой же народ, который пошел за фюрером, когда тот сделал из «маленьких человечков» гауляйтеров, ортегруппенляйтеров и блокляйтеров (главы административно-территориальных единиц нацистской Германии), вернул немцам самосознание при помощи маршей и речей, объединил образованную молодежь в отделение «Вера и Красота», где они занимались гимнастикой и пели, ощущая при этом свое единство, Лотта объявляет себя голландкой до мозга костей, имеющей право на страдания и упреки в большей степени, чем Анна, жена убийцы и фашиста СС. Ригоризм в характере Лотты приводит к тому, что признать родство со своей сестрой она смогла только лишь после внезапной кончины Анны.

Художественная ценность романа, а она действительно есть, благодаря удачно прописанным характерам близнецов, выбранной теме, конфликту и его разрешению, а самое главное, точки зрения, с которой преподносится история семидесятилетней вражды сестер, теряется только в одном – в изображении русских крестьян голландским пером, которое слабо походит на действительность: «Семья спала на огромной, сложенной из кирпича печке. Солдаты сняли с печки матрасы и совместными усилиями водрузили туда рояль. Тот быстро отогрелся: вечер за вечером они музицировали. Крестьянин отмахивался от учтивых извинений Мартина (офицер СС. – Е.Т.) – для него важнее было слушать Моцарта и Баха, нежели нежиться в тепле». Автор явно погорячился в подобных представлениях. Но в целом войну и мир, по Тессе де Лоо, можно признать достойным сочинением, захватывающим и философским по своей идее.