Петли времени

Давид Гай. Средь круговращенья земного... История одной семьи. – М.: Знак, 2009. – 752 с.

Объемный, многоплановый, с большой временной протяженностью роман в нашей современной литературе – редкость. Сегодня в ходу острый сюжет, один главный герой, время действия, от силы, год. Так проще и читателю, и писателю.

Но главное в художественной литературе – показать жизнь человека в отведенной ему судьбой эпохе. И минувший ХХ век для писателей-романистов вроде бы является богатейшим материалом для эпических произведений, а на деле мы имеем всего несколько эпопей, из которых по-настоящему художественно сильных можно пересчитать по пальцам одной руки. То ли события века слишком сложны для прозы, то ли у писателей не хватает смелости засесть за эпопею...

Как сказано в аннотации, это – семейная сага. Действительно, в романе рассказывается об одной семье, в начале ХХ века разбившейся на два русла – одно осталось в России, другое оказалось в Соединенных Штатах. И лишь спустя почти век усилиями автора книги оба эти рукава вновь соединяются в единое целое. И происходит это в процессе написания романа – «Истории одной семьи».

Сразу нужно определить хронологию произведения. Оно начинается с июля 1980 года, когда автор-повествователь, молодой московский журналист, в виде премии получает возможность съездить в творческую командировку. О загранице, Сочи или Крыме речи и быть не может, но глубинка, «где внимчивому газетчику есть что увидеть и о чем написать», в его распоряжении. И повествователь выбирает Молдавию, откуда – а точнее из городка Рыбницы – родом его мать, где когда-то жила их большая семья. И, видимо, эта поездка побуждает повествователя к тому, чтобы узнать о своих предках, повторить на бумаге их жизни.

Следующая глава переносит нас в апрель 1903 года.

Вскоре после убийства православного мальчика Миши Рыбаченко в Кишиневе происходит еврейский погром. Юноша Рувим Гольдфедер и девушка Эстер Левит чуть не становятся жертвами толпы. Вскоре начинается революция, сопровождающаяся новыми погромами, и в сентябре 1906 года Рувим, Эстер и ее брат Яков уезжают в Америку. Уже в порту Нью-Йорка, чтобы Эстер не отправили обратно в Европу (Яков слишком юн, чтобы содержать сестру), Рувим делает ей предложение. Они женятся, начинают новую жизнь. Эстер устраивается на швейную фабрику, парни становятся уличными торговцами.

Постепенно они поднимаются выше по социальной лестнице. Их судьба довольно типична для активных американцев начала прошлого века. Не обходится без драм: Яков в 1926 году попадает в тюрьму – он возил в США героин из Шанхая, – а его босса через год с небольшим убивают.

Родня Рувима, Эстер и Якова, оставшаяся в России, тоже разделяет многие испытания, выпавшие на долю страны. В целом же «Средь круговращенья земного...» является своего рода историей ХХ века, показанной через события жизни героев книги – в ней есть и трагедия «Титаника», на котором плыла любовница Рувима, и Гражданская война в России, участником которой становится совсем молодой Иосиф (Юзик), брат Рувима, репрессии, жертвой которых оказывается Натан, старший сын Рувима и Эстер, гражданин США, работавший в Москве 1930-х на радио, вещающем на зарубежные страны; есть и Вторая мировая война, в которой в рядах Красной армии участвует Иосиф (он, кстати сказать, отец автора книги) и в рядах американской армии Велвел, сын Рувима и Эстер; во время германо-румынской оккупации гибнет, как и большинство еврейского населения Рыбницы, бабушка автора-повествователя...

Книга огромна, в ней множество персонажей. Порой чувствуется перегруженность, а порой – недосказанность. Действительно, есть пробелы в десятилетия. Читатель практически ничего не узнает о жизни героев во время Первой мировой войны, довольно бурные 70-е годы в США тоже показаны слишком сухо. Несмотря на то что объем книги Давида Гая более 700 страниц, невозможно уместить в него целый век, жизненный путь десятков людей, кровно связанных друг с другом, но имеющих разные судьбы. Если бы автор придумал такую семью, можно было бы создать более или менее исчерпывающую историю, но книга «Средь круговращенья земного...» производит впечатление абсолютно документального произведения.

Большое значение имеет переписка автора-повествователя со своим американским племянником Рональдом, внуком Рувима и Эстер. Знакомство произошло сначала заочно – Рональд обнаружил в интернете объявление Давида Гая о поиске своих родственников и написал ему. На протяжении всей книги автор приводит их переписку, в которой уточняются некоторые факты, открываются неизвестные Гаю страницы жизни своих героев, нередко возникают споры... Задайся целью написать лишь увлекательный роман, автор многое бы отсек, кое-где сгустил краски, обострил сюжет, но его цель в другом: «...никого из моих близких – имею в виду родителей и родственников – уже нет на белом свете и сами они ничего не вспомнят, незримо поручив мне сделать это за них...»

Впрочем, необыкновенный век разбросал в судьбе героев книги почти неправдоподобные петли. Например, по долгу службы оказавшийся летом 1945 года участником выдачи советских граждан из Германии на родину и понимающий, что их может ожидать дома, Велвел объявляет малознакомую девушку Оксану своей невестой и женится на ней, увозит в Америку. Почти то же самое почти полвека назад сделал его отец, женившись на Эстер... Автор-повествователь через девяносто лет после отъезда из России своего дяди, тоже эмигрирует. И хотя гонений на евреев в начале 1990-х вроде бы нет, но...

Вся книга Давида Гая – попытка разобраться в судьбах евреев в России и США. Недаром немало страниц посвящено евреям в период Гражданской войны и в том числе одесским анархистам, к которым был близок Иосиф, отец писателя; немало страниц посвящено личности Троцкого; большое внимание уделено евреям в экономической жизни Америки 1920–1930-х годов...

В финале книги автор-повествователь, человек уже пожилой, делает окончательный выбор (хотя эта главка своей датировкой наталкивает на мысль, что это, скорее, мечта, а не действительно свершенное, так как она помечена 27 июня 2009 года, еще не наступившим на момент выхода книги из печати числом): Давид прилетает в Москву, едет на электричке в родное Раменское и выкапывает из могилы урну с прахом матери, насыпает в пакет землю с того места, где был похоронен отец. «Их останки совсем скоро покинут родину, чтобы найти последний приют в городе на Тихом океане, на старинном еврейском кладбище Пойнт Лома, рядом с Рувимом, Эстер и Натаном. Так я решил, посоветовавшись с Митей, и сын одобрил мое решение. Он выберет участок, мы оплатим его и перезахороним прах Юзи и Доры, оставив пяди земли для нас всех, ныне живущих членов семьи, над которыми время рано или поздно свершит свой приговор». Что ж, так или иначе, это выбор автора книги.