Ольга Балла
Кофейная книга: рассказы и рецепты / Сост. М. Фрай. – СПб: Амфора, 2008. – 352 с. (Фрам).
Конечно, Макс Фрай, долго сомневавшийся, делать ли ему сборник о кофе, был прав: на свете уже давным-давно существует великое множество «кофейных книг», как с рецептами, так и без оных. Но ведь книг о любви или смерти существует неизмеримо больше. И что теперь – не писать о них? Вот то-то же. Суть – в подходе к предмету. Вечные темы (а кофе, несомненно, из их числа) важны тем, что провоцируют нас, временных существ, на бессчетное число толкований, и каждое – незаменимо. Уже поэтому «Кофейная книга» Фрая – единственная и особенная.
Собранные здесь рассказы, как и положено, – о вечном. О человеческих ситуациях; о любви и нелюбви; о возможном и невозможном; о надежде и безнадежности┘ Словом, о тех самых жизни и смерти. А кофе всему этому не просто сопутствует, но держит все это вместе. Скрепляет разные сюжеты жизни – в сквозной, единый. «От регулярных манипуляций с джезвой в организме вырабатывается, – проницательно замечает Фрай, – мудрость, не доступная рядовым пользователям эспрессо-машин». Да, но ведь и простота отношения к жизни – огрубляющая, однако и освобождающая – технарский цинизм, встроенный в привычные движения пользователей эспрессо-машин, легковесное потребительство, с которым мы размешиваем в пластмассовом стаканчике пластмассовый же, по большому счету, нескафе, – все это неведомо высоколобым волшебникам джезвы во всех его прелестях и тонкостях. Поэтому у авторов сборника мы можем прочитать решительно обо всех способах обращения с кофе и его участия в нашей жизни.
 Чайная книга: рассказы и рецепты / Сост. М. Фрай. – СПб: Амфора, 2008. – 446 с. (Фрам). |
Он не только налаживает отношения, как у Марины Богдановой и Оксаны Санджаровой («Кофейная кантата»), или, напротив, разлаживает их, как у Леи Любомирской («Это не кофе») и Юлии Бурмистровой («Виргиния Министрова и намеки»). Он помогает перемещаться между пространствами, реальными и вымышленными, как у Александра Шуйского («Волшебная машинка для набивки сигарет») или Алексея Толкачева («Больше семи, меньше восьми»), истолковывать сны, как в рассказе «Что тебе снится» самого Фрая. Он сопровождает человека даже на пути к смерти, как в «Настоящем кофе» Константина Наумова или в «Девушке по имени Сердце» Аше Гарридо. А уж о том, что именно он воссоединяет по утрам душу с телом – как в «Джезве» того же Шуйского, – и говорить нечего. Сами знаете! Как тут обойтись без разнообразия вариантов и рецептов? Одинаково важен и изысканный кофе с имбирем и дынным ликером от Юлии Боровинской, и капучино из кофейного автомата от Андрея Сен-Сенькова, и простецкий напиток «по-офицерски», в кружке, от самого Фрая. И так – вплоть до «детского кофе», приготовляемого из песка, – рассказ Елены Касьян «А давай так┘» Фрай сопровождает именно этим рецептом. А если вдруг кто-то – страшно себе представить! – вовсе не любит кофе, для тех Макс Фрай предусмотрительно издал «Чайную книгу». Она – по видимости – организована точно так же: рассказы о жизни, смерти, любви, разлуках, чудесах и невозможностях, объединенные тем, что в каждой из этих ситуаций присутствует чай в том или ином из своих многочисленных обликов.
Чай помогает «пережить лето» (одноименный рассказ Юлии Боровинской) и очаровывает дальними странами («Attaya» Константина Наумова). Он пытается и не может – да, и это бывает! – удержать человека в жизни (Сергей Малицкий, «Рвущаяся нить») и самим своим присутствием комментирует его отношения с – такими родственными друг другу – любовью и смертью (Виктория Райхер, «Миньян»). Он бывает назначенным, как лекарство, – таков «Чай с ромом для тех, кто устал и недужен» от Макса Фрая, и адресованным, подобно подарку или высказыванию, как «Чай для Берты» от Елены Касьян. Он способен стать «грустным», как в другом рецепте от Касьян, и «ностальгическим, бесполезным», как в «Сказке про поиски счастья» Крайнер. Но проницательный читатель догадается, что это сходство – только видимость, и на самом деле речь совсем о другом. Единственное, что объединяет чай и кофе, эти два полюса бытия, – необходимость чувственного контакта с ними, без которого не получится вообще ничего: ни принципов, ни умозаключений, ни душевных состояний. Но на этом (да разве еще на том, что и то, и другое продают в магазинах) сходство между ними заканчивается.
Чай и кофе – принципиально разные жанры существования. В чем именно они разные – словами не перескажешь, но я подозреваю, что во всем. Чай иначе настраивает человека, чем кофе, иначе его собирает. Запускает другие душевные скорости и оттачивает другие типы умозаключений. (Хотите узнать, какие? А «Чайная книга» на что? Там ведь все сказано – именно об этом.) Но если бы уж совсем непременно надо было нащупать формулу их различия, хотя бы в общих чертах, я бы сказала, что чай – добрее, медленнее, созерцательнее. Может быть, общечеловечнее. Кофе – жестче, деятельнее, «посюстороннее». И, пожалуй, избирательнее: он не всех принимает. Хотя легко допускаю, что для кого-то – как раз наоборот. Важно одно: они не синонимичны. Во всяком случае, несомненно, существуют «чайные» и «кофейные» настроения, «чайные» и «кофейные» ситуации – и, не правда ли, истинная мудрость состоит в том, чтобы точно их различать? Я уж не говорю о том, что существуют «чайные» и «кофейные» темпераменты и психологические типы; «чайные» и «кофейные» культуры, наконец. Для обмена опытом и смыслами между ними Чайная и Кофейная книги придутся чрезвычайно кстати.
