Дон Жуан от географии

Россия – это дрейфующая льдина, которая плывет сама по себе.
Александр Борисов. Айсберг в Карском море. 1901. Архангельский областной музей изобразительных искусств

Виктор Ерофеев. Свет дьявола: География смысла жизни. – М.: АСТ: Зебра Е, 2008. – 384 c.

Не знать сегодня Виктора Ерофеева (р. 1947), эпатажного папу «Русской красавицы», так же стыдно, как быть не в курсе, кто такие Мата Хари, Дмитрий Быков или Йоко Оно. Да и не знать-то не получится. На какой канал ни щелкни, Виктор Владимирович с нами: на одном про культуру народу рассказывает, на другом от нападок злоумышленников защищается, на третьем и вовсе подростковую поросль петь учит – культуртрегер, тут уж ничего не попишешь, должность обязывает. Но как бы там ни было, этот успех пришел к нему не так давно, изначально же Ерофеев был (и остается) писателем, непростым и по-своему интересным, что он снова доказал, выпустив книжку «Свет дьявола: география смысла жизни». Книга только появилась, но в критике к ней уже разное отношение: кто-то восхищается, а кто-то плюется.

Думается, разночтения возникли, потому что в книге существует несколько неясностей. Во-первых, в сборнике нет целостности. Да, для четкости, он разделен на две части: «Нарушитель границы» и «Не по дороге» (вторая часть в основном повествует о чужеземных странах, странных государствах). Но черта проведена скорее формально, нежели для углубления смыслов, тексты из одной части можно без ущерба для структуры переместить в другую, композиции как таковой у сборника нет. Во-вторых, сказать что-то конкретное о жанровой принадлежности трудно, здесь есть рассказы, статьи, размышления, неоконченные куски и даже эссе. В-третьих, в книге, как это ни странно, мало художественности, при том, что язык ее в целом хорош, однако Ерофеев зачем-то стремится подчинить все публицистическому началу. Такое ощущение, будто вымысел Ерофееву менее интересен, нежели рассуждения о реалиях. При этом нельзя сказать, будто тексты злободневны, наоборот, они повествуют о вечном. «Россия – дрейфующая льдина. Она плывет сама по себе. В редкие либеральные времена своей истории она дрейфует в сторону западной цивилизации, хотя так никогда и не прибилась к тому берегу», – рассуждает герой рассказа «Кровь на льдине». И дальше: «Я не хочу революцию. Я не хочу репрессивного режима. Я не хочу теократии». Метафора, конечно, отличная, ничего не скажешь. Но показательно то, что эти патетические речи произносит персонаж умирающий. Не так ли в действительности выглядит современная Россия?

Кстати, Ерофеев во многом точен до афористичности. «Американец похож на колодец (пусть неглубокий), русские – на разлив рек», «Флоренция озверела от туристов», «Абхазия – остановившийся глаз времени», а «на Алтай русский человек едет за смыслом жизни».

А в целом все те же проклятые вопросы, без конкретных ответов. Да и есть ли эти ответы вообще? Современные русские по-прежнему веселы и беззаботны, они носят итальянские пиджаки, пьют хорошую водку, широко угощают всех вокруг, наверное, поэтому смотрятся дико в старинном европейском сообществе. А что поделать, да, скифы, азиаты┘ «Россия – прекрасный раздражитель нравственного инстинкта. Кто-то оградит свои идеи забором: от свиней. Кто-то просто споет. И все мы, по сути, нарушители суверенных границ. И помоги нам Бог не нарваться на погранца.

Итак, лирический герой Ерофеева (назовем так складывающийся образ) – человек странствующий. То в Финляндию попадает, то на кульбиты голой китайской массажистки едет поглядеть (кстати, писатель по-прежнему физиологичен, уж если про секс – так со всем размахом). То есть движется в поисках смысла. На полном серьезе уверяя, что он «Дон Жуан от географии», «меняет страны, как женщин», однако осознает свою русскость непрестанно и всюду. И как-то так получается, что быть русским ему почему-то проще за границей, чем на родине. В этом тоже, если хотите, особенность времени.

А еще Ерофеев пишет о душе, которая согласно верованиям алтайцев принадлежит дьяволу. «Бог создал из ила тело человека, а алтайский черт вдохнул в него душу. <┘> Вот он – свет дьявола». Вот она, по Ерофееву, разгадка.

Но рисует ли на самом деле Виктор Владимирович «географию»? Рисует. Находит ли «смысл жизни»? Пожалуй что нет. Точнее тут с уверенностью утверждать нельзя. Все прозаические конструкции в этой книге настолько шатки и умозрительны, что, того и гляди, рухнут на головы читателей и зевак. Нет, вовсе не потому, что плохо написано, написано-то как раз интересно, а порой и с ядреным памфлетным запалом. Скорее, тут дело в предмете поиска, а, как известно, для каждого он свой. У лирического героя Ерофеева – он в движении. Следовательно, цель есть движение к цели. Так уж складывается, герой перемещается из точки «А», в точку «Б». Смыслы двоятся, троятся, их становится неисчислимо много, но какой из них важнее, неясно.