Ольга Балла
Ирина Кудесова. Однажды осмелиться┘ Роман. – М.: Эксмо, 2008. – 320 с. (Планета женщин)
Русская парижанка Ирина Кудесова, писательница, журналистка и переводчица, уже знакома отечественным читателям по роману «Са ва» и повести «Циники», изданными у нас под одной обложкой три года назад. Свою вторую книгу она написала, похоже, нарочно для того, чтобы обманывать ожидания.
Начинается все традиционнее некуда. За одним рабочим столом в небольшом частном издательстве оказываются юное существо, недавно вышедшее замуж, уже как следует беременное и томящееся в правильном до приторности законном браке – и старая дева с явно «несложившейся» судьбой и безнадежно дурным нравом. За начинающей женой Оленькой каждый вечер прилежно приезжает на машине заботливый муж. За «кикиморой» и «грымзой» Кэтрин приезжать по определению некому, ибо бедолага страшна, как ее собственный тяжелый характер. Настолько, что это уже само по себе исключает любые нормальные взаимоотношения с ней. «Да кто с такой дружить-то станет. Губки – гузкой, вид типа как у самой умной. А брови не щипаны».
Читатель ждет уж рифмы «розы»: неожиданного в рамках хорошо налаженных ожиданий. Иными словами, какого-нибудь взрыва, организованного по типовой технологии. Во всяком случае, имеет все основания думать, что дальше ему (скорее уж ей) будут рассказывать об отношениях между мужчинами и женщинами. Любовных, разумеется, каких же еще? Ведь самоценны, по большому счету женской литературы, только они, остальные – инструментальны. Ну, скажем, муж Оленьки влюбится в кикимору. Или, допустим, сама Оленька влюбится в кого-нибудь. Или, хуже и типичнее того, обе они влюбятся в одного и того же, и тогда┘
Ну уж нет. Не буду я вам ничего пересказывать, а то неинтересно будет. Читайте-ка сами. Помните лишь одно: под маской женской литературы здесь предлагается нечто совсем другое.
Какое-то время даже кажется, будто речь идет именно об этом: о «сложных отношениях», «запутанных связях», неустроенной личной жизни и хроническом страдании по этому поводу. Но различия, и принципиальные, именно тут и начинаются. Женская литература заведена культурой, как известно, для того, чтобы успокаивать, умиротворять и подтверждать в умах читательниц незыблемость Вечных Ценностей. Здесь же происходит обратное. Из-под ног читателя, совсем уже уверившегося в том, что вот она наконец долгожданная опора, уже готового задремать, приближаясь к конечной, надежно обещанной станции, эта опора одним махом выдергивается. Типовые ожидания разваливаются на глазах. Вместо станции назначения – дикое поле. Выходи, читатель, делай, что хочешь.
Все оказывается совсем не так. И чем дальше, тем все больше не так, пока наконец не упирается в совершенный уже гротеск, на грани абсурда.
«Створки дверей были распахнуты. На пороге с деловым видом стоял пингвин в клетчатых тапках». Ага. Настоящий. Из самой Антарктиды. В московской квартире.
На самом деле книга – ни в коей мере не очередное изложение тех уютно обжитых истин женской литературы, согласно которым главное в жизни – это любовь (и ее прирученный вариант – семейные ценности), что надо «найти свою половинку» да на том и успокоиться. Она – о неожиданности и непредсказуемости человеческой природы. О том, что человек заведомо больше, страннее и неудобнее самого себя. В том числе и для себя самого. Человек – взрывоопасная материя. Любой – даже тот, что мнится нам, внешним наблюдателям, тривиальным до бесцветности, какой в начале книги предстает самая смирная из главных героинь, Оленька.
Она тоже такое выкинет, что мало не покажется – когда будет искать, как не без иронии выразится годы спустя далекая от ее поисков Кэтрин, «этот свой «смысл».
И вообще где гарантия, что герои книги – что бы ни обрели в своих поисках – не оставят этого, с трудом добытого, ради чего-то, не укладывающегося в очередные рамки? А ведь оставят, чую я! Вкус к этому они уже почувствовали: вкус свободы и неожиданности, которые сильнее всего, что с помощью этой свободы можно обрести. Ценнее и новых впечатлений, и умений, и той самой злополучной «половинки», обретение которой простодушная аннотация к книге объявляет, прости господи, «основой мироздания».
Так вот на самом деле книга – о том, что режуще-прозрачный антарктический воздух человек рискует вдохнуть в любой точке бытия. Хоть у себя на кухне. Если как следует всмотреться, мы все – пингвины в тапочках. А Антарктида – не более чем метафора.
