В клубном формате

Литературные группы живут стихийно, несбалансированно, ажиотажно, являясь отчасти способом персонификации и развиртуализации текста как такового, переноса его в бытовое, человеческое измерение. Копившаяся в тесноте квартирного андеграунда энергия дифференциации, кучкования, после перестройки наконец-то нашла свое воплощение в здоровых формах кулуарно-клубной литературной жизни. Клуб, группировка, объединение, студия – главные составляющие живой литературной жизни как другой способ существования литературы, несут внутри себя различные значения. Тот же самый клуб может быть и местом проведения творческих встреч (вроде «ОГИ», «Булгаковского дома», «Классиков ХХI века»), и кругом людей, собирающихся для обсуждения важных для них проблем и обладающих теоретической платформой («Клуб метафизических реалистов», к примеру), и случайным, не всегда даже очным союзом писателей ровесников (был такой «Клуб новых российских писателей»).

Приращение к поэтическому слову голоса, мимики, жеста, всплеск интереса к перфомансу и хеппенингу (Театр поэзии Виктора Кривулина, Клуб литературного перфоманса Николая Байтова и Светы Литвак) можно расценивать и как шаг назад, к синкретичному праискусству, в которое верил А.Н.Веселовский. Поэту душно в буквенном пространстве, и он бежит на эстраду. К сожалению, из авторского чтения иногда получается не столько даже приправа к писаному слову, а нечто самоценное, теряющее свой смысл, свою прелесть вне декламации.

Литературный вечер как форма обретения публичности, столкновения с читателем-реципиентом интересен еще и тем, что может быть как персональным, так и групповым. Здесь литературные герои, входящие в одну группировку, могут наглядно показать себя в одной спайке, что не всегда доступно в тексте: ведь чаще всего эти союзники печатаются порознь, индивидуально, их тексты никак не коррелируют. В устном выступлении происходит совершенно иной, вольный, часто импровизируемый монтаж выступлений, который позволяет уяснить или, напротив, не понять общую идею или связь объединившихся людей.

Презентация литературной группы с футуристическим названием «ДА» и классицистической расшифровкой «Дети ампира» – самый свежий пример. Трое совершенно разных по своему инструментарию и облику поэтов (Сергей Арутюнов, Сергей Брель, Максим Лаврентьев – кстати, его статья о стихах Александра Ревича на этой же странице) своей идеологией выбрали неприязнь к любым идеологиям. Также в их манифесте значится: «Созидание мы ставим выше разрушения. Регулярный стих, опоры на классические основы поэтики остаются нашим приоритетом в век безликого верлибра». По принципу антитезы вспоминается прошлогодний манифест традиционал-авангардистов группы «С(соблазним) С(своими) С(стихами) Р(Родину)!» (Евгений В. Харитонов, Георгий Геннис и т.д.), опубликованный в журнале «ФутурумАрт». Там, наоборот, утверждается вольный стих: «Классическая версификация нам не чужда, но она второстепенна, поскольку силлабо-тоника не вмещает урбанистических пейзажей нашей эпохи, сковывает дух поиска, а значит, не слишком способствует постижению запредельного – а только ОНО и интересно».

В общем-то, позиции «Детей Ампира» (традиция – хорошо) и «СССР!» («традиция – это не всегда плохо») почти похожи. «Почти» – самое определяющее слово для любых манифестов (манифест «ДА», кстати, назван «почти манифестом»). Они являются скорее формальным признаком, позволяющим затем наметить эволюцию художественных течений. Манифест «Детей Ампира» носит скорее априорный характер и расцвечен общими местами красноречия, позволяющими задавать достаточно приблизительные и широкие рамки для поэтического творчества участников. Научности, подытоживающей апостериорности, здесь нет, есть, точнее, стихотворение в прозе. Теория, тематика, приемы еле намечены. Зато очень образно и ярко говорится о духовности, гармонии и т.д. Такое почти-объединение на почти-основаниях вполне характерно. Практически каждая литературная группировка сейчас подразумевает открытые границы и условные требования.

А то, что постсоветская литература так слаженно вошла в клубный формат, разразилась новыми течениями и группами, то, что развился феномен культуртрегерства, литературных соревнований и т.д., – чрезвычайно радует. Хочется только, чтобы в цейтноте вечерних слушаний не забывали еще и о самих текстах.