Афганская оттепель

Осне Сейерстад. Книготорговец из Кабула/ Пер. с норв. А.Турунтаевой. – СПб.: Амфора, 2007. – 334 с.

В гедонистическом храме массового туризма есть запретные двери: ежегодно журнал Forbes публикует список стран, посещение которых иностранными гражданами не рекомендовано. В текущем году Афганистану снова присвоена высшая категория опасности. Нынче побывать в Афганистане – все равно что отыскать исток Нила или взобраться на Эверест. Зона риска в эпоху состоявшейся глобализации переместилась из непроходимых джунглей в городские районы, а место путешественников-первопроходцев заняли военные журналисты. Среди последних встречаются и белокурые скандинавские валькирии. Например, Осне Сейерстад.

Ей выпала настоящая удача: освещая ход военных действий между Северным альянсом и талибами осенью 2001 года, Осне подружилась с Султан Ханом, владельцем кабульского книжного магазина, и тот позволил ей пожить несколько недель в его семье. Из собранного за это время материала могло бы получиться этнографическое исследование, но получился документальный роман. Журналистка не пожелала совладать с подступившими беллетристическими амбициями – в итоге повествование отличается несколько навязчивой литературностью.

Герои «Книготорговца из Кабула» – сам Султан Хан, классический восточный купец, не без успеха пытающийся вписать свой локальный бизнес в ситуацию транснационального капитализма, и многочисленные члены его семьи. А также их соседи, знакомые и деловые партнеры. Основным действующим лицам выделено по сюжетной линии, которые периодически скрещиваются. Кроме того, читателю предлагается краткий дайджест истории Афганистана за последние 30 с лишним лет, а также дополнительные аттракционы – паломничество через смертельные ледяные перевалы к могиле Али (зятя Пророка) в Мазари-Шарифе и посещение Хоста, «города закрытых магазинов, полицейских в масках и тайных сторонников «Аль-Каиды».

Однако мысль семейная, как и у Льва Толстого, у Осне Сейерстад на первом месте. Более половины книги посвящено нелегкой женской доле в патриархальном афганском обществе. Здесь и семейные казни за добрачные – нет, не связи – просто обмены взглядами и письмами, и невозможность какой-либо карьеры, пусть даже карьеры школьной учительницы, и отсутствие права на любовь и элементарное уважение. Впрочем, наивно-феминистский пафос в духе отечественной журналистки Натальи Радуловой (в своем блоге она приводит особенно говорящие цитаты из «Книготорговца», срывая аплодисменты сочувственно-возмущенных комментариев) слегка уравновешивается дежурной «мультикультуральной» самоцензурой.

Типичный строй книги примерно таков: «Неужели такое может быть, парни в классе, думает Лейла. Она уже собирается развернуться и идти домой, но берет себя в руки┘ Лейла – истинное дитя своего времени, отмеченное гражданской войной, правлением мулл и талибов. Дитя, вскормленное страхом. Она чуть не плачет от отчаяния». Рубленые фразы, газетные штампы, зачаточные эмоции.

Почему же книгу норвежской журналистки, несмотря на всю ее литературную твердолобость, интересно читать? Потому ли, что, как по этому поводу утверждает литературный критик Лев Данилкин, Афганистан остается «сферой жизненных интересов» РФ? Я думаю, дело в другом. Осне Сейерстад проделывает за читателя маршрут по невиданным тропам, она вводит нас в тот мир, куда обычному гражданину не выдают виз. Афганистан Сейерстад – это современный аналог жюль-верновского «таинственного острова»: место, куда устремлен любознательный взгляд туриста, пресыщенного доступной экзотикой эпохи дешевых авиаперелетов.

Но во взгляде этом при всем старании не скроешь маркетингового прищура. Глобализированное сознание радуется присутствию в мире локального, ибо оно позволяет сохранить хоть какой-то интерес к путешествиям, но не может смириться с его необщедоступностью, то есть выведенностью из зоны беспрепятственного циркулирования денег. Осне Сейерстад аттестует свой роман как «книгу о весне в Кабуле, о тех, кто пытается сбросить с себя оковы зимы». По сути, ее скрытое послание заключается в том, что турпоездки в Афганистан возможны: осталось только немного подождать, пока ветер перемен сдует с кабульских улиц последнюю паранджу.