Эфирная прострация

Александр Сенкевич. Предвестие. Стихотворения /Пер. Иманта Аузиня. – Рига. Poligrafijas infocentrs, 2007. – 184 с.

У московского поэта Александра Сенкевича вышла четвертая по счету книга. И не в Москве, что было бы естественно, а в такой далекой сегодня и такой близкой вчера Латвии. Точнее, в Риге. Да еще с параллельными переводами. Употребляя прилагательные «далекой», «близкой», я имею в виду не политический контекст современной жизни, а ее культурную сущность. Все реже мы стали узнавать друг друга посредством культурного пространства, и выход подобной книги – радостное событие не только для автора, но и в какой-то мере соединяющий мостик. Хочу отдать должное и рижским издателям, книга издана с тщанием и полиграфическим мастерством. И абсолютно не случайны опубликованные в ней работы известного культового художника и мыслителя Вильяма Бруи (Норвегия). Кстати, когда-то этот мастер нефигуративного искусства жил в Советском Союзе. А писатель и переводчик Имант Аузинь известен своим творчеством далеко за пределами Латвии, переводил поэзию разных народов – русскую, чешскую, украинскую, в том числе лирику М.Лермонтова, А.Блока, М.Цветаевой, А.Кушнера и многих других. Таким образом, под одной обложкой собрались все наши. А бывшие или небывшие – какая разница?

Ну а теперь о самих стихотворениях. Что можно сказать об авторе «Предвестия»? Видно, что поэт широко знаком с классическим наследием русской литературы. Его поэзия выгодно отличается органичным сочетанием традиций Серебряного века с неуемной жаждой путешествий в иные страны, острова, культуры. В первую очередь это касается Индии, с тематикой, сплоченной с индуизмом, буддизмом, медитациями. И не мудрено, поскольку Александр Сенкевич является видным индологом, президентом общества культурного и делового сотрудничества с Индией. Знает эту страну не понаслышке, много сил и знаний отдает любимому делу. Кстати, читая стихи, связанные с этой страной, невольно подмечаешь, как естественна для автора добрая ирония: «На обочине дороги,/ там, где высилась ограда,/ голышом висели йоги,/ словно грозди винограда...»

Нельзя не отметить, что стихи Александра Сенкевича – музыкальны, более того, иногда их музыкальная легковесность напоминает песню. Ту песню, которая зачастую остается в традициях стиха и далеко не всегда становится песней в привычном понимании этого слова. Но, читая подобное, можно почувствовать некую эфирную прострацию, как от бокала старого доброго вина. Некоторые, порой захватывающие строки написаны в дар памяти, оплачены ценой прощаний... Прощаний, которые могли бы случиться с каждым: «Некогда возникшая из дымки/ летнего, распаренного дня,/ в облике всесильной невидимки/ ты спасла и сберегла меня».

У этих разлук много адресатов, но главный – это время, которое стихотворец хочет остановить, запечатлеть в строке, окаймить рифмой то ушедшее, которое равноценно собственной жизни-любви. Не могу не сказать и о стихотворении, в котором звучат вот такие общепоэтические ноты: «Я беден и влюблен. И дожил до весны,/ преодолев зимы бессмысленные склоки./ Привыкнуть бы быстрей к просторам новизны/ при том, что мы с тобой все так же одиноки...» Как просто и хорошо. И – узнаваемо при всей свежести звучания данного четверостишия. Ну кто из поэтов не бывал влюблен и одинок одновременно, кто не мечтал: «Уйти бы от всего, как в море корабли, любая суша здесь во власти барахолки». А вот из другого сочинения: «Мы укрылись, как улитки,/ затаились, как могли./ Где-то скрипнула калитка,/ что-то стукнуло вдали». Ну чем не вариант земного рая для двоих уставших от мирских хлопот? Вполне.

Что сказать в заключение? Наверное, вот что: книга Александра Сенкевича любопытна своими находками, стремлением автора создать тонкую грань между мифотворчеством и бытописательством. Привлекательным качеством этой поэзии является ее склонность к самостоятельному высказыванию, рассчитанному на увлекательный диалог с читателем.