Ремень и ноты

Александра Барвицкая. Смена ориентации: Стихотворения. – М.: МГПО СП России, 2007. – 74 с.

Василий Розанов считал, что не бывает бесполой любви и даже к Богу бесполой любви не бывает. В сущности, девяносто процентов мужской поэзии – это сетования на несбыточность одного-единственного желания: заполучить возлюбленную. От женской поэзии мы ждем большего эмоционального богатства если не в образах, то хотя бы в микрофабулах. Александра Барвицкая – из тех поэтесс, что вознаграждают нас за это ожидание.

По образованию Барвицкая журналистка, работала пресс-секретарем главы города Буденновска во время известного теракта, редактором, корреспондентом и ведущей новостей на радио и телевидении, главный редактор и создатель семи печатных СМИ. «Смена ориентации» – ее второй поэтический сборник. Название не имеет никакого отношения к модному способу разнообразить сексуальную жизнь. Имеется в виду сделанный еще в детстве выбор поэзии вместо музыки в качестве основного увлечения: «И была я девочкой-цыпочкой./ (Отец моим воспитанием занимался рьяно!)/ Лет с шести играла на скрипочке,/ А с семи – на фортепиано./ Приходил отец поздно, да еще – зверски уставший./ Брал в правую руку ремень, а в левую – ноты./ Говорил маме: «Поднимай Сашу!», –/ И требовал отчета о проделанной работе».

Журналистка, бизнес-вумен, мать троих детей и звезда поэтических салонов – сочетание несовместимого. Однако стихи Барвицкой цельны и подкупающе искренни. И даже те, что зачаты во лжи воображения, похоже, рождены в муках честности.

Бросаются в глаза три основные темы. Первая – нервная жизнь современной деловой женщины, например, телеведущей: «Работа – пустяшная –/ Сидеть за столиком./ Посадка изящная:/ Спину – столбиком┘» и так далее. Много фрагментов такого рода в поэме «Тридцать второй терренкур» (терренкур, как объясняется в сноске, – это «благоприятно влияющий на нервно-психическую сферу метод санаторно-курортного лечения дозированными восхождениями по размеченным маршрутам»).

Успех в мире массмедиа покупается ценой больших жертв. Конвертация времени в деньги приводит к выхолащиванию внутренней сущности. При таком ритме жизни поэтический взгляд на вещи – естественный акт самозащиты, присущий женскому племени. Это вторая тема: «Тридцать второй. В этом возрасте жены/ Греют залюбленных ласками постными./ Там – победители. Мы – пораженные –/ На ночь стихов расстилали простыни». Строчки достигают почти капроновой прочности: «Знаю, соседка – свидетелем первым,/ Принарядившись в новую кофточку,/ Вынесет, точно на блюде в таверне,/ Горе чужое – мясом без косточки».

Наконец, третья тема – извечная: «И всем знаменьям лета вопреки/ Я от зимы боялась отряхнуться,/ А счастье было рядом – у руки,/ Но что-то помешало прикоснуться┘» Необязательно мрачно – есть и стихотворения, которые приятно читать по утрам, закусывая кофе круассанами: «В прошлом раздельном: сытом и нищем –/ До перебора с любовью некрошечной –/ Был у него – черный котище,/ А у нее – белая кошечка».

Жизненное кредо Барвицкой также не составляет труда вычитать: «Любишь? Не любишь? – Спину неси/ Прямо, как знамя./ О, как красив/ Ты со спины! Раньше не знала.// Знала б, ударила все равно/ Правдой наотмашь, как пятерней!»