Андрей Зайцев Шарль Рамю. Красота на Земле. – М.: Текст, 2006, 189 с.
Наконец-то в западной литературе решена проблема «маленького человека». То, над чем бились русские писатели XIX века, удалось сделать швейцарцу, жившему в начале ХХ века.
Роман «Красота на Земле» обладает редкой гармонией – в нем все ужасно: и форма, и содержание, и герои. Причем «ужасно» не каким-то выдающимся недостатком, а удушающей серостью. Безликие герои на фоне невыразительной природы практически не разговаривают друг с другом. Описания персонажей настолько невнятны, что ты различаешь их только по грамматическим признакам и именам (она – женщина, он – мужчина). Содержание текста можно понять только из аннотации на обложке – переводчики, конечно, постарались, но тогда непонятно, зачем читать русские буквы и слова, расположенные между двумя переплетами. Книжка маленькая, но и время читателя тоже небеспредельно.
Вообще это одна из загадок автора – текст труден для восприятия не потому, что там сложный синтаксис или отсутствуют знаки препинания, не потому, что он использует длинные и непонятные слова или оскорбляет чью то нравственность, а потому, что ему, подобно гоголевскому Петрушке, видимо, просто нравится «процесс чтения». «Буквы складываются в слова, из которых иной раз черт-те что получается».
Если слово «чтение» заменить на «письмо», то мы получим творческое кредо автора, видимо, полагающего, что глагол «писать» есть механический процесс вождения пером по бумаге или ударов пальцами по клавишам печатной машинки. Это, конечно, весьма увлекательная вещь – уметь печатать на машинке, но вряд ли это достаточное основание для того, чтобы из некой аморфной протоплазмы появился текст, которому присваивается имя «романе».
Вспоминается довод противников теории Дарвина. Если 900 приматов посадить за печатные машинки, то через какое время они методом научного тыка напишут связный текст? Автор романа, кстати, написал грамматически связный рассказ – здесь есть главы, какие-то признаки структуры текста, тема, идея, сюжет, композиция, но нет главного, того, что превращает текст в литературу. Одни называют это вдохновением, другие творчеством, а мы можем с грустью констатировать, что Шарль Рамю умел писать, но он так и не смог научиться создавать реальность художественного произведения, оживлять творческие големы. Мир книги мертв, как поверхность Меркурия.
Если же попытаться изнасиловать свой мозг и представить, на что похоже это произведение, то на ум приходит только книжка Улицкой «Медея и ее дети». Представьте себе «Медею» без второстепенных сюжетных линий, истории поколения, описания характеров персонажей, конфликтов, проблемных диалогов и диалогов вообще, но зато с огромной загадочной женской душой – в этом случае вы получите хоть какое-то подобие того, с чем предстоит встретиться.
Можно пойти другим путем и передать содержание так: главная героиня добровольно взяла на себя подвиг Герасима из «Муму». Если первый не говорил из-за физического недостатка, то 19-летняя девушка, приехавшая из Латинской Америки во Францию, просто не говорит, поскольку не хочет. На этом загадочном молчании и построен роман, но это не детектив, не трагедия, не психологический роман, а просто небольшая груда сброшюрованных листочков, которые к тому же нельзя читать в произвольном порядке, поскольку в романе что-то происходит – героиня перемещается, прислуживает в кафе, ловит рыбу, слушает горбуна, играющего на аккордеоне... В свою очередь, ошалевшие от чувств мужчины устраивают из-за героини судебное разбирательство. Так что происшествий как бы хватает.
Окончив заниматься процессом чтения, невозможно понять, чем же автору удалось заполнить почти двухсотстраничную книгу без картинок. Вообще у «Красоты на Земле» есть одно несомненное достоинство – мало найдется произведений, которые после прочтения оставляют читателя точно таким же, как и до. Роман не вызывает в памяти никаких ассоциаций, не доставляет удовольствия или отвращения. Для первого он слишком плох, для второго недостаточно отвратителен. О нем невозможно разговаривать, его невозможно перечитывать, если только человеку не нужен идеальный тренажер для процесса чтения. Вот здесь текст становится незаменим: ничто не мешает человеку складывать буквы в слоги, читать слова фразы и предложения.
Тренажер подходит людям с плохой памятью и родителям, которым не жалко своих детей. Купите эту книгу, и проблема с дидактическим материалом для чтения у вас решена – выбрасывайте иностранные имена и географические названия, выдумывайте с ребенком характеры персонажей и дописывайте за них истории. Открыв книгу в любом месте, можно начинать процесс заново, поскольку первые пять минут невозможно понять, читали вы здесь уже или нет. Однако никто не считает учебник русского языка литературой, а его составителей писателями. Почему же такая честь выпала «швейцарскому писателю»?
Что же касается «маленького человека», то к бедной девушке из романа невозможно испытывать сочувствие, поскольку она – фантом, и все остальные герои – фантомы. И даже книга, лежащая у меня на столе, – абсолютный фантом, у нее есть автор, название, тираж, переводчик, скоро будет рецензия, но это не книга, это таблица Брадиса, почему-то названная романом. К слову сказать, Брадис наверняка обиделся бы за такое сравнение, поскольку его таблицы помогали и помогают учиться школьникам, а ценность «Красоты на Земле» равна стоимости бумаги, типографской краски и услуг переплетчика.
С тем же успехом под таким названием можно было выпустить ежедневник, в котором каждый желающий мог бы рассказывать о своих представлениях о земной красоте. Я почти уверен, что такой текст вышел бы куда занимательнее, но, видимо, у тех, кто перевел это произведение на русский язык, другое представление о литературе.
