Юлия Глезарова Алексей Иванов. Блуда и МУДО. – СПб.: «Азбука-классика», 2007, 572 с.
Новый роман Алексея Иванова под неприличным названием «Блуда и МУДО» скорее всего, вызовет раздражение пуристов и любителей глянцевой прозы. В нем есть ненормативная лексика, откровенные сцены соитий главного героя с его многочисленными женщинами, апологетика промискуитета, а также – сутенеры, бизнесмены и бизнес-леди, политики и проститутки. Словом – все, что есть в жизни. Поэтому я искренне призываю тех, кто любит, чтобы в книге все было гладко, сладко, прилично и романтично, не читать этот роман. Потому что он может нарушить ваше душевное равновесие. Талант Иванова способен поколебать простенькую жизненную философию тех, кто проводит жизнь в кондиционированно-рафинированном мире офисов, пестрых журналов и дорогих ресторанов.
Это роман о жизни, и он подобен тому самому «несчастному» из чеховского «Крыжовника», стучавшемуся в окна богатых домов, чтобы напомнить богатым и успешным о том, что на свете есть бедные и голодные.
МУДО – это совсем не то, что вы подумали, это Муниципальное учреждение дополнительного образования (то, что раньше называлось «Домом пионеров») в провинциальном городе Ковязине, расположенном на берегах реки Талки. Главный герой романа – художник Борис Моржов работает методистом МУДО и между организаций выставок детского творчества мечтает о том, чтобы соблазнить всех своих коллег женского пола: от глупенькой практикантки Сонечки до холодной и успешной Милены, любовницы местного политика Манжетова, демагога высшей, охотнорядской пробы.
На помощь Моржову приходят неведомые американцы, заказавшие по интернету смену в Троельге – летнем лагере МУДО. В разваливающийся лагерь срочно завозят продукты и отправляют педагогов. Именно здесь, на фоне прекрасной, но замусоренной людьми природы, Борис Моржов осуществляет свои коварные планы.
Он становится не только любовником Сонечки, Розы и Милены, но и главным спасителем несчастного МУДО. Потому что политик Манжетов хочет это учреждение закрыть, детей и педагогов – разогнать, а в старом купеческом особняке разместить Антикризисный центр. Для того чтобы этого не случилось, Моржову приходится обращаться за помощью к своим бывшим любовницам, живущим в различных районах города Ковязина – от элитного поселка на горе Пикет до полудеревенской Ковыряловки. Он должен «начичить» сертификаты на детей, чтобы доказать рентабельность летнего лагеря. Потому что американцы не приехали, а в самой Троельге шестеро взрослых пасут шестерых детей, предаваясь после отбоя пьянству и разврату.
Но Алексей Иванов не был бы простым русским писателем вроде Тургенева, Достоевского и Бунина, если бы даже разврат у него не был «с оттенком высшего значения». В «Блуде и МУДО» красота не спасает мир – она сама гибнет под слоем мусора, и для того чтобы ее сохранить, необходимо нечто большее, чем любовь, – сострадание.
Борис Моржов не дешевый провинциальный Казанова, хоть он и покупает в аптеке виагру и заказывает проституток у местного сутенера (по совместительству – инспектора ДПС). К каждой из своих женщин – от бывшей жены до косящей под бизнес-вумен Милены – он относится как к неповторимому созданию природы, отличающемуся от остальных не только длинной ног и размером груди, но и характером, привычками, судьбой. Он не соблазняет женщин – он раскрывает их, «как книгу на аналое». Потому что секс для него – не средство получения кайфа, а способ познания мира. Такого героя в русской литературе еще не было.
Образ главного героя некоторые критики уже успели сравнить с Чичиковым – мол, он озабочен поиском «мертвых душ» (сертификаты на детей). Но Чичиков был мошенником и аферистом. Моржов – художник. «Блуда и МУДО» – это роман о торжестве художника над всеми остальными «героями нашего времени» – политиком, сутенером с милицейскими «корочками», успешным бизнесменом, юным циником. Моржов отбивает у них любовниц и в результате оказывается победителем. А самого противного и наглого из своих соперников он вообще отправляет на тот свет.
Герой Иванова является воплощением идеи бескорыстия – ему лично все равно, будет МУДО работать или нет. Он, наверное, единственный человек в Ковязине, у которого есть деньги – не украденные и не выпиленные из городского бюджета. Он по современным меркам – вполне успешный человек, продающий свои картины на неведомом «Староарбатском биенналле». Но, несмотря на свое материальное благополучие, он не покупает себе ни квартиры, ни машины и предпочитает «жить на общих основаниях». Именно в этом – а не в виагре или манерах бабника-одиночки – заключается секрет его обаяния.
Остальные книги Алексея Иванова тоже наполнены необыкновенно обаятельными, но в то же время живыми героями. Такое впечатление, что автор, подобно своим великим предшественникам из XIX века, ничего не придумывает, а просто описывает жизнь такой, какая она есть. Иванов не постмодернист, несмотря на то что в его книгах можно найти спрятанные цитаты из множества литературных произведений. Он – «критический реалист» начала XXI века.
Устами своих героев он рассуждает о «пиксельном мышлении» наших современников, об их нежелании видеть что-либо, что выходит за границы этого «пикселя», о неспособности отличить подлинное от мнимого, о ложных «призраках высокой цели», заслоняющих простую и маленькую человеческую правду.
Так или иначе эти темы занимают всех – от высоколобых философов до продавщиц на рынке. И поэтому можно смело сказать, что Алексей Иванов создал новую энциклопедию русской жизни начала XXI века. Что, в общем-то, правильно: энциклопедии со временем устаревают и требуют обновления. Возможно, что через 100–200 лет, даже если жизнь все еще не станет прекрасной и удивительной, читатели будущего будут представлять себе нас похожими на героев книг Алексея Иванова.
Великий писатель тем и отличается от рядового литератора, что в его книгах наряду с автобиографическими мотивами всегда присутствует нечто, что заставляет любого читателя сказать: «Это – книга про меня». Ощущение причастности к происходящему на страницах книги завораживает, поглощает и увлекает за собой, как ручей – беспомощную щепку.
Проза Иванова необыкновенно богата на метафоры. Его пейзажи объемны, эмоциональны и, главное, правдивы. Портрет всех частей и районов Ковязина делает этот город абсолютной реальностью для тех, кто будет читать роман. На литературной карте мира Ковязин может смело соперничать с Макондо Маркеса и Касл-Роком Стивена Кинга. Говорят, что писатель в очередной раз описал в романе свой родной город Пермь, но Ковязин – это больше, чем просто город, – это слепок нашего общего прошлого, настоящего и будущего.
«Город Ковязин был сплошным наслоением плацдармов. Уже сам острожек Ковязи (основателя города. – Ю.Г.) был плацдармом в краю печенегов┘ Потом «исторический город – ныне районы Пролет и Багдад – стал плацдармом цивилизации среди местных Ковыряловок. Готовясь к пролетарскому штурму Пролета, на другом берегу Талки после революции появился плацдарм барачного Прокола. Но классовая борьба закончилась раньше, чем Прокол подготовился к битве. Отделенный от Прокола и Пролета Пряжским прудом, на Чуланской горе образовался плацдарм нового, конструктивистски осмысленного социализма – Соцпоселок. Но и его пассионарность растворилась в пространстве. Собравшись с силами, история вновь решила преобразить город Ковязин, и в семидесятых годах появился еще один плацдарм – район Пленум. Плацдармом история, как обычно, и ограничилась»...
Город, который не смогли покорить ни печенеги-туареги, ни имперские войска, ни коммунисты-капиталисты, покоряется Моржову, ложась под шины его велосипеда.
Но, вероятно, автор решил, что Моржов, как голливудский Терминатор, нужен не только городу Ковязину, и отправил его в путешествие. Это вселяет надежду – не только на то, что появится «Блуда и МУДО-2», но и на то, что великая русская литература жива – а следовательно, и все мы еще поживем.
