Марал-пантач, кот и Эллис

Тверской бульвар, 25: Орган Лит. института им. Горького. Вып. 1. – М.: Изд. Лит. института им. Горького, 2007, 378 с.

Сразу же возникает вопрос: почему «орган»? «Печатный орган» – вполне нормальное, устоявшееся словосочетание. Оно выглядело бы здесь более чем уместно. С другой стороны, когда альманах Литературного института выходит после долгого перерыва («нашлись деньги для возобновления издания, ко всеобщей радости»), претензии к «органу» кажутся ненужным буквоедством. «Авторы его – самые разные – объединены принадлежностью к указанному на обложке адресу», – говорится во вступительном слове. Альманах поделен на довольно условные рубрики: «Навзничь», «Настырная молодежь», «Черной ручкой», «Звонок к отлету», «Едем к центру», «Кнут и пряник». Еще одна рубрика – «Записки институтки» – условной не является, так как там представлена проза нынешних студентов (точнее, студенток) Литинститута.

Прозаическая часть альманаха, вопреки ожиданиям, оставляет довольно крепкое, добротное впечатление. Суровая жизнь крепко держит молодых литераторов, не пускает их в горние выси и башни из слоновой кости. Может быть, это и хорошо? В рубрике «Навзничь» обращают на себя внимание «Сережкины мытарства» Евгения Вяткина. Повесть в рассказах о жизни современного мальчика Сережи, который ворует бублики, пишет сочинение про кур в деревне и записывается в шахматный кружок, чтобы не портить отношения с учительницей, – заявка на хорошего детского писателя. Нам ведь не хватает качественных книг для детей, в том числе и потому, что Анна Русс не окончила Литинститут, где училась в семинаре детской литературы. Несколько ее стихотворений (не лучших, на мой взгляд) есть в рубрике «Настырная молодежь».

Как глоток свежего воздуха воспринимаются «Письма с Алтая» Ильи Кочергина (тоже «Настырная молодежь»). Одновременно архаичные, вроде бы отдающие советской таежной романтикой и стопками конвертов в шкафу (ну кто сейчас пишет бумажные письма?), и предельно современные. Герой, которому в первом письме (пишет он, кстати, брату) исполняется 25 лет, бежит из московских каменных джунглей в алтайский заповедник, оставив в столице жену и маленькую дочь. Там он, как сказали бы феминистки, реализует свои агрессивные маскулинные инстинкты: «В Баргалу-Айане убил первого в жизни марала-пантача. Три дня отъедались – вареное, жареное и сырое мясо, язык, печень, сердце, шашлыки, потроха». Дочь, правда, все же приезжает к нему; за время переписки (пять лет) брат успевает переехать в Америку, жена остается где-то за кадром. Но у героя нет ощущения тяжелой расплаты за сделанный выбор – он просто идет по своей стезе.

Интересно, что и Роман Сенчин в рассказе «Дочка» пишет фактически о том же. Здесь отец уходит из семьи ради театральной студии, спустя много лет давая роль своей подросшей нескладной девочке. В роли «бюргера», оппонирующего «художнику»-отцу, – тихий добропорядочный отчим Алины с его мучительной ревностью и завистью. В финале Сергей Олегович (отец) дает вахтеру распоряжение «не пускать этого», пытающегося отобрать свою падчерицу у Мельпомены. Глупо, нелепо и грустно до слез.

В общий настрой альманаха вписывается и рассказ Ашота Аршакяна «Кот и Эллис». Клянусь, подумала про то, что это про непростые взаимоотношения поэта Эллиса (Л.Л.Кобылинского) и его кота. Потом вспомнился Брет Истон Эллис, который написал «Американского психопата». Ужас объял меня. Оказалось, что это про любовь кота (живого) к собачке Эллис (механической), без конца повторяющей «Я люблю тебя». Тут впору и разрыдаться, надо срочно открыть стихотворение Степана Железного: «┘во дворе собаки женятся, –/ может, что-нибудь изменится┘». Может быть. Будем надеяться.