Ленин и акварели

Новый мир

Апрельский номер открывается, как всегда, блестяще ироничными стихами Дмитрия Быкова. Цикл «На стыке умиления и злости». «И если даже в гнилой закат подмешают охру/ И к власти придет осмысленный индивид/ и если им буду я, и даже если я сдохну/ Все это меня не особенно удивит». Что ж, остается посетовать, что такого рода события не только Дмитрия Львовича, но и никого вообще в России давно не удивляют. Роман «Посторонний» Анатолия Азольского (видимо, не без аллюзии на известное сочинение Камю), судя по по названию, являет собой кропотливый учет впечатлений ушедшей в неизвестном направлении юности в экзистенциальном, разумеется, ключе. «Как-то в школе приносит учитель фотографию Ольги Сократовны Чернышевской, все шеи вытянули, а я, наискромнейший из скромнейших, вдруг предложил: «А вы ее по рукам пустите!».

Стоит обратить внимание на задорные, в хорошем смысле слова, кинематографичные рассказы Натальи Смирновой. Про алкоголизм, нищету, глубинку – в общем, в кадре привычная картинка, от которой веет полнейшей безнадежностью. Владимир Губайловский в тетраптихе «По поводу мокрого снега» делает очередную попытку сформулировать законы поэтического слова: «Писать стихи совсем легко,/ не то что строить прозу./ Всего-то подглядеть мельком/ прозрачную березу,/ всего-то взглядом чиркануть/ по листьям, что остались,/ и с наслаждением подуть/ на обожженный палец».

Октябрь

Игорь Иртеньев «С названьем кратким «ru». Смешные, но несколько уже поднадоевшие строфы о том, как все плохо в России и как Ленин женится на Крупской. Она втихую мечтает отвести его к логопеду, а он размышляет, как бы намекнуть ей на нездоровую щитовидку. «Знает он, интересно, откуда хоть дети берутся?/ Улыбается Наденька, думая о своем./ Но, если девочка будет, назовем ее Революция,/ А если, не дай бог, мальчик, Лениным назовем». С уважительной нежностью обращается к Пушкину Андрей Битов в эссе «Дуэль Лермонтова и Пушкина». Ничего существенно информативного в эссе нет, в основном восклицания «Как Пушкин был краток!» – но четкость языка и характерная битовская ирония позволяют читать даже такое. «К истории одного цвета. Неправдоподобные отрывочные заметки» Кирилла Кобрина возвращают к творчеству другого великого поэта – Блока. Речь идет о зловещей роли желтого, в дневниках, в стихах, куда деваться, если даже в чае – лимон?

Звезда

По-женски акварельная поэзия Елены Ушаковой. Про березки, дачи и чай с мятой на дачных верандах: «Уйти за пределы зимы, там, где мох,/ Где дюн прибалтийских волнистые кучи,/ Где голубоглазый языческий бог/ С серебряной дудочкой в дебрях пахучих». Владимир Соболь исследует щекотливую тему противостояния белых и темнокожих американцев в творчестве Тома Вульфа.

Особенно достается африканской молодежи, которая, как, впрочем, любая молодежь, не умеет себя вести. «Трудно разбираться в чужих проблемах. Кажется, что и потомки дядюшки Тома влились в общий процесс восстания масс. Но ведь новое поколение всегда начинало с мощного бунтарского подъема, а заканчивало консервативнейшим охранительством┘». С этим не поспоришь. Евгений Каминский выдает типично питерские, пессимистичные стихи, отражающие, тем не менее, взгляд поэта на наш мир: «Не к интригам двора, а к убогим оградам погоста/ тянет нас от рожденья... Да, вот еще в общих чертах:/ неприметны почти и примерно такого же роста/ как в бурьяне кресты – те, что ткни – и рассыплются в прах».

Также нельзя не отметить эссе «Расстрельные ночи» Виталия Шенталинского, посвященное известным событиям 1937 года: «Это был год победы социализма, триумфа советской империи – и год поражения человека, краха человечности».

Москва

Открывает номер политическая статья главного редактора журнала Леонида Бородина «К вопросу о суверенности». «И Белград, и Ирак были «до того», то есть до того, как вчерашние противники континентальной державы по «холодной войне» вдруг и однажды воочию убедились, что «держава-колосс» по-прежнему на ногах». Многословно, конечно, с кавычками, но суть ясна.

Александр Арцыбашев предлагает вниманию историческое эссе «Чердынская тропа», которое начинается крайне интригующе: «Немало загадок хранит древняя история Отечества. Одна из них – судьба верхотурского купца и заводчика Максима Михайловича Походяшина». Прозу в номере представляет Сергей Щербаков с повестью «У одной реки». Спокойные зарисовки, проникнутые любовью к русской природе: «Начал я вдруг винцом баловаться. Сначала держался, чтоб вместе с Костей не пить, но все же бес попутал. Целое лето мы с ним гулеванили». Московский межвузовский литературный форум им. Н.С.Гумилева ежегодно выдает целую плеяду молодых поэтов, привычно противопоставляющих шум дискотек колокольному звону. Обращает на себя внимание Алексей Теняков, вот его стихотворение «Телеволки»: «Телечувства, телеразум, телесон/ Просочились сквозь залатанную брешь/ В бабьих шмотках огнедышащий дракон:/ «Ешь!»

Знамя

Андрей Дмитриев, «Бухта радости». Роман о шашлыке, так как шашлык и впрямь доходчивая метафора всего того, что последние двадцать лет происходит в нашей стране. Хотя, впрочем, помимо шашлыка «Бухта радости» порадует великолепным русским языком и тонким авторским стилем.

Поэзию в номере представляют Новелла Матвеева, Ольга Родионова, Сергей Шестаков. Родионова обращается к трагическим страницам поэтической любви Серебряного века, совмещая в одной строфе ахматовские и гумилевские аллюзии: «А на озере Чад королева гуляет одна,/ точно ночь нежна./ Не молитву бормочут ее уста/ Королева считает до ста / И на каждой сотне проходит век/ Анно Домини, человек». В рубрике «Non fiction» – отрывок из романа Ирины Муравьевой «Любовь фрау Кигель» – о последних днях жизни Георгия Владимова. Профессор Евгений Бажанов – бывший советский дипломат, специализирующийся на странах соцлагеря, любезно предоставил журналу свои мемуары «Вознесенные на Олимп». О жизни дипкорпуса, естественно.

Юность

Апрельский номер «Юности» радует отсутствием мрачной графики и никому не ведомых авторов. С новым главным редактором Валерием Дударевым у журнала, хочется верить, появился шанс. Проза представлена молодыми авторами. Арслан Хасавов в рассказе «Пришелец» рисует вполне безрадостную картину возвращения героя детства. Друг семьи, участник двух чеченских войн в конце концов становится гастарбайтером: «Я сделал большой глоток чая – без сомненья – это он. Глотнул еще раз – от него ничего не осталось. Коричневая, скорее даже бурая кофта, видимо китайского пошива, зашитые носки. Он был смешон. Ему было 30 лет. Я стал улыбаться, глядя в его лицо. Он улыбался в ответ, даже не догадываясь, отчего я смеюсь». Довольно жестокая, но в целом верная идея – умирать нужно вовремя.

Повесть Виктора Дерксена «Паломничество» о том, как два приятеля перегоняют машину из Тольятти в Самару, встречая на своем пути массу неприятностей и, само собой, открывая их в себе: «Затаившись под сводом ступенчатой гробницы Джосера, я не отрываясь смотрел, как для загробного блага усопшего «сына солнца» жрецы льют жертвенную кровь его любимых рабынь, навсегда усыпляют законных жен┘ В сердце Африки голодные и израненные косматые дикари безрезультатно пытались пронзить крепкую шкуру загнанного бизона каменными самоделками».