Московская кольцевая

Татьяна Щербина. Запас прочности: Роман. – М.: ОГИ, 2006, 288 с.

Изначально роман задумывался поэтессой Татьяной Щербиной как жизнеописание бабушки – «старого большевика и заслуженного пропагандиста», вступившей в партию в 1917-м. Бабушка выведена в романе под именем Виолы Валериановны. Она умерла, когда внучке исполнилось одиннадцать: «Так получилось, что воспитывала меня она, руководила жизнью семьи она, она передала мне столь мощный импульс, что потом всю жизнь я скучала по тому нашему дому. Именно по такой семье и по такой любви, но мне никогда не удавалось воссоздать в своей жизни ничего подобного великолепию первых десяти лет. Оно ушло вместе с поколениями бабушек-дедушек. Следующие поколения шли по пути нарциссизма, дойдя до точки, в которой даже самого себя любить лень».

Однако пойти прямым хронологическим путем (бабушка-гимназистка, бабушка – комсомольский секретарь, бабушка-коминтерновка и т.д.) не получилось: линейное время в книге свернулось в кольцо. Виола Цафт делала революцию, которую внучка-диссидентка Таня сочла «величайшим несчастьем и позором». Тем не менее обеих связало не просто кровное родство: «Только пожив в других странах, пережив надежду конца века, что Россия сбросит лягушачью шкуру и обернется румяной царевной, я поняла, что я плоть от плоти, и чем дальше я убегаю от этой нелюбимой истории, тем больше увязаю в ней, как в болоте. Бабушка – это моя история┘»

История у людей общая, одна на всех. Может быть, она и не спираль вовсе: пытаясь выйти на другой виток, новые поколения совершают очередной круг. В романе «бабушкины» главы («1917–1918», «1918–1921», «1922–1927») чередуются с «автобиографическими» («Нехорошая квартира», «Проститутки», «Мужчины»). Здесь и брежневская Москва, и первые публикации стихов Щербины в самиздате и на Западе, и попытка вербовки ее КГБ, и эмиграция в Германию, и работа на мюнхенской «Свободе», и переезд во Францию...

История Виолы Валериановны помогает внучке постичь жизнь собственную с ее страстями и поиском ответа на вечный вопрос «куда ж нам плыть?». Даже разговоры о бабушке накладывают отпечаток на судьбу Тани: «Мама не уставала читать мне разоблачительные лекции о моем отце и о своем отце. Оба они оказывались в ее интерпретации редкостными негодяями, и главное, оба мечтали убить мою любимую бабушку. Я не знала, что думать и кому верить. Но что бы я ни думала┘ яд проник во все клетки моего организма, отравляя отношения с мужчинами, встречавшимися мне в жизни. Их должно было быть много, очень много, еще больше, чем было, для того чтобы эти игрушки – мужчин – разобрать на части, посмотреть, как они устроены, убедиться в том, что это обычные заводные человечки, а вовсе не посланники небес или преисподней».

В финале две жизненные ветви – бабушкина и внучкина – смыкаются, закольцовываются: безнадежно больная Виола Валериановна отправляется с Таней в прощальное путешествие по Волге. И успевает перед смертью передать ей «запас прочности», о котором говорил Танин прадед, инженер Валериан Павлович Цафт. Коэффициент запаса прочности для моста должен быть двойным, для общественного строя – не меньше пяти: «Двойной – на войну и на распространение марксизма тоже, пожалуй, двойной┘ А еще один для уверенности в себе». А для человека – еще больше.