Долой экспертов!

Месяца два назад, заехав по частной надобности в Нижний Новгород, я был приглашен отужинать в одно из местных кафе. Кафе не простое, а с закосом под московские «ОГИ» или «Билингву». Известное, как мне рассказали, в частности, тем, что летом там побывал французский писака Фредерик Бегбедер, который в процессе приобщения к русским ценностям быстро напился, буянил и собирался уже по русскому обычаю станцевать голым на столе, да его успели угомонить.

Я вел себя тихо, осматривался по сторонам, и, пока ожидал заказа, к нашему столику подлетел вымуштрованно-вежливый длинноволосый юноша в, как мне показалось, бархатном пиджаке. Поклонившись, он протянул нам какую-то папочку и извиняющимся голосом сообщил, что, помимо обычного меню, их заведение предлагает посетителям ознакомиться с меню литературным. Под глянцевой поверхностью было скрыто несколько картонок с изображениями обложек, краткими аннотациями и ценами. На каждой из картонок выделялась надпись крупными буквами: «Книжные эксперты рекомендуют».

Поначалу я усмехнулся такому наивно-консумеристскому расчету, а потом задумался. Представление о том, что в литературе существует какая-то авторитетная экспертиза, – почтенно древнее. Собственно, все литературные премии и сам институт книжного рецензирования на него опираются. И я понял, что меня раздражает не столько эксплуатация этого представления книжным маркетингом, сколько сама структура такового представления.

Прояснить эту структуру помогает сказка Вильгельма Гауфа «Карлик Нос». Напомню: Карлик Нос работает на кухне у герцога. Тот приглашает в гости князя, большого кулинарного знатока, чтобы похвастаться искусством своего подчиненного. Князь всем доволен, но и герцога ему хочется подколоть. Тогда он просит приготовить ему некий диковинный паштет. Карлик Нос в растерянности, такого рецепта он не знает. К счастью, у него есть волшебная помощница, гусыня: с ее помощью Носу удается состряпать то, что требуется. Но и тут облом. Князь дегустирует паштет и замечает, что для полноты картины и аутентичности продукта в нем не хватает важнейшей составляющей – какой-то там редкой травки.

Здесь можно остановиться. Гастрономическая экспертиза во всем своем великолепии состоялась. В этой истории есть все: искушенный эксперт, технология, рецепт и даже секретный ингредиент – то, что позволяет зачислить конечный продукт в категорию «top-end». И главная предпосылка – прозрачность и обозримость творения для оценки: разумеется, в том случае, если она совершается грамотным специалистом с натренированными вкусовыми рецепторами.

Разве Лев Данилкин или, к примеру, Андрей Немзер, вынося приговоры книжным новинкам, пытаются заниматься не тем же самым? Мэйнстримное мнение состоит в том, что литературный текст – точно такой же продукт, с большей или меньшей легкостью разлагаемый на составляющие элементы и подлежащий оценке в рамках какого-то перспективного плана. Но все это пыльная чушь. Литература – не паштет, скорее, это усилие приготовить паштет, это кухонный чад и хаос, это пот и жирные следы на фартуке.

Говорить о литературе – значит говорить в первую очередь о себе самом и о своем уязвленном сознании. Литература – это только повод. И литературным критикам в бархатных пиджаках, не отдающим себе в этом отчета, место – действительно в лакейской. В соответствии со всем вышеизложенным от назойливых рекомендаций книжных экспертов я призываю просто отмахиваться.