Гламур без берегов

Гламур – самое модное слово уходящего года. Почти такое же модное слово – антигламур.

Появление у нас «праздного класса» (если воспользоваться определением Веблена) породило свою культуру (быт, психологию и т.п.). Эта причудливая и красочная культура зиждется на демонстративном потреблении и демонстративном расточительстве, посредством которых подчеркивается привилегированность. (Низшие классы, говорит Веблен, в свою очередь, стремятся копировать поведение «праздного класса».)

Идеальная иллюстрация к Веблену на материале нашей действительности – рассказ Пелевина «Один Вог». В женском туалете ресторана СКАНДИНАВИЯ девушки пристрастно оценивают друг друга по количеству (модных) брендов. А кончается все «холодным и невыносимо тревожным порывом ветра, только что долетевшим со стороны Кремля», который эти (и многие другие) ценности мгновенно сводит на нет.

┘И вот зазвучали голоса как бы непосредственно из недр праздного класса – из самой тусы. Первопроходцем стала Оксана Робски к сегодняшнему дню автор трех книг. Ее и объявили главным гламурным автором, хотя если придираться, то гламурное там – разве что бренды и место обитания персонажей, Рублевка (за исключением романа «Любоff/on»). Прочее – всякие ужасы и неприятности.

В пику Робски сочинила роман «Anti/Causal/ Уволена, блин!» Наташа Маркович – об уральской Золушке, приехавшей покорять Москву. Золушка, впрочем, с приличным бэкграундом, позволяющим ей открыть в столице ресторан.

Татьяна Огородникова в книге под рубрикой «Рублевка LOVE» – «Брачный коnтракт, или Who is ху┘» нанизала на живую нитку ряд житейских историй. (Какие, конечно, случаются в жизни. Ибо жизнь – конденсат пошлости.) И снабдила их выдержками из типового брачного контракта. А также размышлениями в таком духе: «Может быть, я ошибаюсь, но брак в общепринятом значении – это не только время приятного перепихона. В результате перепихона рождаются дети, а с ними ведь надо что-то делать┘ Не в смысле умывать, одевать, гулять и прочее – с этим справляются специально обученные люди». (Вы не ошибаетесь, Татьяна! Хотя рассуждаете на уровне 16-летней шалавы.)

Твердым шагом вышел на арену единственный пока мужчина, жаждущий сказать всю правду о гламуре, – Сергей Минаев с романом «Духless». Слово «духовность» (без иронии) здесь на каждом шагу. Разговоры, как в произведении соцреализма: «Он тебе план делает? – Ну, да. – Квартальный план выполнил? Прирост есть? – Ну, да, но ведь отчеты. Есть же производственная дисциплина┘» Гневная проповедь: «Миром давно уже не правит капитал. Лицемерие и ханжество – вот истинные короли мира».

Я видела запись в ЖЖ: «Сергей Минаев – великий русский писатель!» Огромными зелеными буквами. По-моему, это изощренное издевательство.

Но типичная героиня гламурья – все-таки женщина. У Робски она (относительно) молода, обеспечена материально (хотя бывают проблемы), общается с социально однородными, семейное положение – свежая вдова, мужняя жена (брак на грани распада). Возможно, злоупотребляет кокаином, чуть-чуть лесбиянка, иногда мечтает переспать с Путиным («Власть – это очень сексуально»).

У Маркович и Акулины Парфеновой («Мочалкин блюз») – в героинях очень умная обслуга. У Жени Гламурной («ШИКанутые») и Марии Свешниковой («Fuckты») – студентки журфака.

Для многих персонажей гламурья характерно презрение к социально неоднородным – это водители, домработницы, «какие-то беженцы»┘ В «Мочалкином блюзе» возлюбленный героини с ужасом обнаруживает, что она – не светская львица-тусовщица, а уборщица. «Получается, я, великий и ужасный Глеб Гостев, мечта всех женщин, метал бисер перед уборщицей┘ Боже мой, я рассказал какой-то поломойке свою самую сокровенную тайну┘ Отныне мы вступаем в формальные, исключительно деловые отношения. Будешь обращаться ко мне на «вы» и по имени-отчеству┘» Красиво говорит! Даже не подумаешь, что этот человек сколотил первоначальный капитал на украденных сосисках.

Еще одна забавная черта: обязательный минет. Без него в гламурье никак. Вот С.Минаев перечисляет спектр услуг, предоставляемых его героем: классика, ролевые игры по желанию клиента, куннилингус, глубокий минет и т.п. Не пугайтесь, это всего лишь социальные метафоры, предназначенные показать, как низко вынужден порой падать человек, работающий коммерческим директором («это такая современная разновидность дорогой проститутки»). Правда, за 500 евро в день.

Но чаще – без метафор. «Среди моих клиентов была бизнес-леди, которая по секрету сообщила мне, что она лучшая в городе минетчица, и пыталась посвятить меня в тонкости этого дела, для моего блага» («Мочалкин блюз»). Муж спрашивает у жены: «┘а вот как ты думаешь, минет – это измена?» Жена парирует: «┘как ты думаешь, если я сделаю кому-то минет, это измена?» («Брачный контракт»); «Почти год назад я невольно стала свидетелем того, как Ира, консьержка в моем подъезде, делала глубокий проникновенный минет» («Fuckты»). «Это какой-то молоденький педик, который сейчас сосет у моего хорошего знакомого, делая при этом такое вороватое лицо, а мой хороший знакомый еще и постанывает. Фак!» («Духless»)

Я не против минета. Более того высоко ставлю нежнейшее описание этого удивительного способа любви в повести Валерии Нарбиковой «Равновесие света дневных и ночных звезд» (1990). Но в гламурье минет какой-то технический. Не эротичный. И не органичный.

Точно такой же здесь и культурный слой. Будто в уже написанный текст старательно инкорпорировали культурные приметы. Новалис, Оруэлл, Данте, вдруг Арсений Тарковский, Набоков, Олеша... И наш современник Владимир Сорокин («Он такой красавец, такой загадочный, такой импозантный»).

Но странно вот что: голоса из гламурного (или антигламурного) хора звучат в одной тональности. Как будто тексты составляются ударными негритянскими бригадами в неком спецциальном Центре по иделогии и культуре.

Появился, впрочем, и «реальный антигламур» в виде романа с чудовищем «Лохness» Елены Токаревой – пародия на Робски и на Минаева, переходящая в полноценный авантюрный роман. Прошли акции – устроенная в Питере группой «Митьки» под слоганом «Защитим Россию от гламура!» и стебная в Москве – «Долой гламур! Долой пафос!»

Стоит упомянуть и первоклассный роман «Гламурные подонки» Дениса Полесского, а также забавную Женю Гламурную («ШИКанутые»). Есть в Comede Club симпатичный ироничный гламурный подонок Павел Снежок Воля┘

Одно из первых (1998) определений гламура принадлежит Татьяне Толстой: «Гламур – высшее, разреженное, лучистое, эфирное, запредельное состояние бытия. В гламуре гражданин – а тем более гражданка – уже не сеет, не жнет, не собирает в житницы. Все в ней гармония, все диво┘ В гламуре нет заплаканных глаз, хлюпающего носа, уныния, отчаяния, наплевательства, ответственности, тревоги за родственников. Наконец, нет смерти, в лучшем случае – «неумирающая легенда...»

Виктор Пелевин в «Empire V»(2006) тоже изо всех сил ударил по гламуру и заодно по дискурсу, который представляется ему «гламуром духа». Как учат его вампиры, «гламур – это секс, выраженный через деньги┘ Или, если угодно, деньги, выраженные через секс┘ А дискурс – это сублимация гламура».

Но стоит ли так истово сражаться с ветряными мельницами гламура?

«Богатые не похожи на нас с вами», – со смешанным чувством зависти, презрения и восхищения восклицал Фитцджеральд. «Разумеется, ведь у них больше денег», – смеялся в ответ Хемингуэй.

Ну а русский гламур – вообще без берегов. Как и все русское.