Глеб Заварзин Константин Гадаев. Июль. – М.: Издательство Н.Филимонова, 2006, 52 с.
Тема потерянного рая – одна из вечных. Чем шустрее движется научный и технический прогресс, тем сильнее тяга к природным истокам. Хорошо хотя бы на месяц-другой сослать самого себя «в Саратов, в глушь», тихое сельское местечко.
Для Константина Гадаева (р. 1967) – представителя так называемой «коньковской поэтической школы», автора публикаций в «Знамени», «Новом мире», «Дружбе народов» и книги стихов «Опыт счастья» (2005) – таким обретенным раем стала деревня Горбово: «Тишь да гладь перламутровая», «только небо и плес», «день снотворен и тягуч», лягушонок на тропинке┘ Натуральная гармония, которую трудно нарушить даже «бедному homo» со своим «дареным паркером». Прав один поэт из позапрошлого века: только песне нужна красота, красоте же и песен не надо. Лучшее, что может сделать измученное дитя цивилизации, – молча созерцать природное совершенство, не пугая дикими и ненужными здесь словами «мотыльков неостановленных мгновений». Но и среди птичьих виражей и пчелиного бормотания человек – «почти неропщущий тростник – / среди собратьев./ Почти немыслящий. Почти┘». То-то и оно, что «почти»: «О сходни хлюпает высокая вода./ Забытый ялик погромыхивает цепью./ Пустует плес. Как ни пытайся, никогда/ не прикипеть нам к этому великолепью».
Идиллия не длится вечно, имя ей – «Июль Июлич», пусть даже «чудом повторенный дважды». Слишком малый срок, чтобы «не очень просто и не очень мудро,/ но все же снова научиться жить». Привычная маета и суета на самом деле не исчезли, просто отступили. Да и то недалеко – вот «мат-перемат с соседнего участка», вот «Жиря из приемника блажит», вот «гидроцикл взбесившийся виражит». И культурный груз давит. Стоишь на берегу средь вечернего благолепия, созерцаешь на том берегу рыбацкий огонек. А в голове крутится и «Smoke on the water», и «Шуберт на воде», и «Моцарт в птичьем гаме». «Даже здесь заедает тоска человека./ Нет бы, взял на рыбалку сына, ухи наварил┘/ Психологическое последствие века./ Как приказчик Початкин у Чехова говорил»┘
Так что это не рай – передышка от ада. И жизнь не идиллия – иллюзия: «Вот это, дети, – настоящий,/ а это – отраженный лес,/ что, вверх тормашками висящий,/ полощется среди небес./ Небес – таких же отраженных,/ как будто в воду погруженных./ Чуть золотой. Немножко синий./ Белесый – из-за облаков./ Он, может, даже и красивей./ Но нет в нем ягод и грибов». Так и бытийствуем – без ягод-грибов, вверх тормашками. Одно утешает: это не навсегда, в конце концов.
