Российская фантастика

Что такое фантастика? Казалось бы, странный вопрос. Конечно, тупое развлекалово, скажет представитель высокоумной литературной общественности. Разве можно назвать литературой все эти цветастые книжонки? Откроешь на любой странице – читать невозможно.

Конечно, литература – не согласятся любители фантастики. Нет такого жанра – фантастика. Детектив – есть, дамский роман – есть. А фантастика – это не жанр, а литературный прием. И любая книга, где есть фантастическое допущение, должна относиться к фантастике. Гоголь – фантастика и Булгаков – фантастика. А кто посмеет сказать, что Гоголь – не литература?

Спорить об этом можно бесконечно, и все равно оппоненты друг с другом не договорятся. «Большая литература» никогда не согласится поставить «Мастера и Маргариту» в один ряд с приключениями бравых космодесантников. Не трогайте, сидите в своем гетто и радуйтесь тиражам. А это – не ваше.

* * *

Впрочем, есть одно «но», с которым согласятся, наверное, все. В «чистой» фантастике есть целые направления, которые нельзя отнести к чтиву. Фантастика может быть философской, может быть психологической, может быть социальной, даже протестной. Она может влиять на общество и даже на целые поколения. Если постарается. Однако надо признать, что в последнее время отечественная фантастика не особо старается влиять на поколения. Как, впрочем, и «большая литература», но речь сейчас не о ней.

В советские времена фантастика, хоть и была преимущественно литературой для подростков и молодежи, четко делилась на две части: номенклатурное влияние (сказки о победившем коммунизме) и протестное влияние, когда авторы старались внести в текст свое собственное видение будущего и собственный взгляд на общественные проблемы. Представителей первого направления сейчас не помнит никто. Лидеров второго помнят все. Это братья Стругацкие. Именно они выражали те взгляды на отношение человека и общества, которые одержали верх лет пятнадцать назад.

Стругацкие сейчас на коне, их публикуют так, как не публикуют никого из фантастов 60–80-х годов, по их книгам снимают один фильм за другим. Да и время сейчас для социальной проблематики очень подходящее. Опять номенклатура, пусть не такая, как при Леониде Ильиче, но все же. Опять вертикаль власти и люди-винтики. Масса новых проблем – от межклассовых до межнациональных. Казалось бы, на этой волне нашей отечественной фантастике просто необходимо вернуться к корням и выдавать на-гора умные тексты о непростых отношениях личности и государства, о богатых и бедных, о местных и приезжих. А что же мы видим в книжных магазинах? А в магазинах мы видим штабеля все тех же молодцеватых воинов, вампиров и оборотней. Все то же, что начало выливаться на головы читателей десять лет назад, а сейчас разрослось до масштабов макулатурного цунами. Не хотят фантасты возвращаться к корням?

Может, и хотят. Вот только корни у них – другие.

* * *

Советская фантастика умерла вместе с Союзом, и то, что пришло ей на смену, берет начало не в «Туманности Андромеды» и не в мире «Полудня», а в огромной массе западного развлекалова. Во всей той англоязычной лавине, что стала издаваться у нас в начале 90-х годов.

Российской фантастике как массовому явлению чуть больше десяти лет, она родилась в тот момент, когда издатели решили, что культивировать местные нетленки дешевле, чем платить роялти Западу.

Таким образом, нынешнее положение отечественной фантастики можно сравнить с положением фантастики американской примерно 40-х – начала 50-х годов прошлого века. Уже есть «имена» – есть Брэдбери, есть Азимов, Саймак, Хайнлайн. Некоторые потом назовут это время «золотым веком», хотя подавляющая масса тогдашних «шедевров» – это все те же битвы с монстрами на мечах и бластерах. До настоящего прорыва еще лет десять-пятнадцать, когда выйдет «библия хиппи» («Чужак в чужой стране» Хайнлайна), когда появится «Дюна» Херберта и романы Дика. Это был прорыв. Количество переросло в качество.

Можно ли ожидать подобного прорыва от нашего нынешнего «количества»? Наверное, можно. По крайней мере, в отечественной фантастике все-таки есть исключения из общего «космо-магического» варева. В основном это писатели старшего поколения (Г.Л.Олди, В.Рыбаков, А.Лазарчук), которые как раз и являются продолжателями той самой социально-психологической и философской советской фантастики – разумеется, с поправками на изменившиеся вкусы и новые общественные реалии. Их мало, но они есть.

Но есть также одна проблема, из-за которой фантастика рискует так и остаться навсегда в своем нынешнем «развлекательном гетто». Это – «большая литература». А точнее, массовое (особенно в последнее время) использование «фантастического допущения» в тех книгах, которые ни сами авторы, ни издатели к фантастике не относят. Алексей Иванов, Татьяна Толстая, Мамлеев, Слаповский, Быков, Сорокин, Пелевин. Любой более или менее серьезный фантастический текст автоматически покидает разряд «фантастики». Причем на это работает главный ресурс – издательская политика. Издательства загоняют фантастику в прокрустово ложе серий («про магов», «про космос»), а все, что в эти серии не вписывается, – либо не издают вообще, либо позиционируют как угодно, только не как «фантастику».

* * *

Разумеется, правы те, кто говорят, что бывают только книги хорошие и книги плохие, а как они называются – дело десятое. Читатель – не дурак, он сам разберется, что читать, а что выкидывать в мусорную корзину. Но, сдается все-таки, что, загоняя фантастику в жесткие рамки развлекательно-сериального подхода, наша литература делает серьезную ошибку. Да, потребители фантастики – в основном молодые люди, те же подростки. Но это значит, что фантастика – инструмент влияния на подрастающее поколение. Станут ли они читать корифеев «большой литературы», если вырастут на клонированных магах с мечами и бластерами? Ответ однозначен – нет, не станут. Скорее, они вообще ничего не будут читать.

Вы этого хотите, господа деятели «большой литературы»? Или вы и впрямь считаете, что «лучше меньше да лучше»? Мол, есть «элита», а есть «те, кому не понять» и вместе им не сойтись? Тогда можете забыть о том, чтобы «жечь глаголом». Ваше влияние на общество будет и дальше исчезающе уменьшаться, а «большая литература» так и останется литературой в кавычках.