Андрей Коровин Валерий Прокошин. Между Пушкиным и Бродским: Стихотворения. – СПб.: Геликон Плюс, 2006, 128 с. («Созвездие»).
Валерий Прокошин пришел к читателю из интернета, точнее – благодаря интернету. Как бы иначе мог дотянуться к читателям в разных концах света поэт, практически безвыездно живущий в городе Обнинске Калужской губернии? Благодаря интернету состоялось и знакомство автора с издателем его книги «Между Пушкиным и Бродским».
Прокошин – поэт немолодой, но лихо освоивший новую сетевую реальность. Одной ногой он стоит в своем детстве, пришедшемся на советскую эпоху, а другой – в актуальном настоящем. В предисловии Александр Житинский пишет, что «в пору рассвета русской поэзии советского периода автору было бы уготовано почетное место» в ряду таких поэтов, как Твардовский или Рубцов. С этим трудно не согласиться, читая его трогательные, пронзительные стихи о детстве:
Брошусь в майскую пену
Сада и, как назло,
Встречу девочку Лену
Вместе с Гришкой-трепло.
И, обидой морозной
Захлебнувшись всерьез,
Побегу сквозь колхозный
Сад, ослепший от слез.
Пролечу мимо детства
Пестрой тенью скворца,
С разорвавшимся сердцем
Семилетний пацан┘
Сам поэт определил себя «где-то между Пушкиным и Бродским». Хотя корни Прокошина в не меньшей степени уходят в Серебряный век, и Ахматова, Мандельштам, Цветаева – постояльцы его стихов. Недаром за эту книгу Прокошин недавно получил премию имени Марины Цветаевой. Есть, однако, и одно существенное отличие поэта от вышепоименованных. Сам он – отнюдь не дворянских и не интеллигентских кровей, из простого народа:
Я родился в фабричном бараке
и жил в нем, как свечка сгорая,
Освещая собою подвалы, углы,
чердаки, пустыри.
И кого-то любил, не боясь,
ничего еще не понимая,
Только чувствуя, как теплый
пепел любви оседает внутри.
Я крещен на дому у священника,
возле церковных развалин,
В городке, где единственной
меккою водочный был магазин.
Ни латыш, ни узбек,
ни цыган, ни мордвин, ни еврей, ни татарин,
А обычный советский пацан –
алкаша и уборщицы сын...
Провинция стала не просто родиной поэта, она вошла в его кровь и плоть, он уже никогда не сможет жить в столице и глотать ее едкий дым. Но Обнинска, где живет поэт, в его стихах, как ни странно, мало. Больше Калуги, поминающейся поэтом многажды и на разные лады. Наверно, ни один поэт не писал о ней так много, так прочувствованно, так горько и хорошо. И когда-нибудь, кажется, в Калуге просто обязаны будут поставить памятник поэту Прокошину: «Этот город похож на татарскую дань/ С монастырскою сонной округой./ Здесь когда-то построили Тмутаракань/ И назвали зачем-то Калугой┘»
К столицам же поэт относится подозрительно: «Москва – ненадежное русское место/ Для жизни счастливой┘» Или вот еще: «Я в Киеве мельком. А что здесь делать долго?»
Прокошин поражает не только пронзительностью поэта, чувствующего голос русской провинции, но и откровенностью эротического высказывания, балансирующего на грани «постклассического» или «высокого» порно, как он сам это определяет: «Горькой полынью – а что ты хотела? –/ Пахнет твое обнаженное тело./ Соль на губах, на сосках и в промежности –/ Солоно┘ Я умираю от нежности┘»
Но не было бы поэта Прокошина и без его экстремального новояза, когда в ход идут привычные в обыденном разговоре интернет-термины, которыми прочие поэты в литературной речи брезгуют: «Я сам себе юзер в безмолвном раю,/ И часто не ведаю, что говорю,/ Когда повторяю: Аз буки┘/ Прости меня, Господи, правда, прости/ За трафик полночный, за мышку в горсти,/ За черную кошку в гестбуке».
Прокошин – первый, наверное, поэт, написавший поэму об интернете. Его «Мать-и-матрица» уже вызвала и, думаю, еще будет вызывать бурные споры, но факт остается фактом – теперь в русской литературе интернет стал частью поэтической мифологии. Сам Прокошин навсегда останется поэтом русской провинции, жителем своего Обнинска, потому что не видит смысла в перемене мест: «Отсюда уезжать – какой корысти ради,/ Сжимая чернозем в отравленной горсти?/ В Венеции – чума, блокада – в Ленинграде,/ И Бог глядит в глаза – и глаз не отвести».
А у читателей есть теперь эта книга, которую хочется перечитывать, не отводя глаз.
