Париж в России больше, чем Париж

Новый мир

Максим Амелин. Единственный Одиссей. Сложные, высоким слогом написанные стихи Амелина на удивление афористичны. Так и тянет растаскать на цитаты эту подборку: «Искусство безжизненно, жизнь безыскусна», «Миф о Париже больше, чем Париж», «Пожать и пожить не придется». И так далее. Мудрости в поэзии Амелина много, но какая-то она, прямо скажем, неутешительная.

Владимир Маканин. Нимфа. Старики и Белый дом. Рассказы из романа «Испуг». Сквозной персонаж – старик Петр Петрович Алабин. «Нимфа» – с элементами эротики и фрейдизма. «Белый дом» – о событиях октября 1993-го. Тоже не без эротики.

Борис Евсеев. Живорез. Рассказ. Сцены времен Гражданской войны. Батька Махно, стреляющий в атамана Григорьева. Революционная законность с оттенком легкого вампиризма. А затем другой план. Перестройка, 1990 год. Сильно постаревший палач и вампир продолжает свои увлекательные занятия. Ключевая цитата: «Если русский мужик и зарежет кого – так ведь художественно зарежет. И за дело».

Андрей Столяров. Против всех. Имеется в виду война людей, вооруженных компьютерными технологиями, с государством. Извечная война, принявшая неожиданные формы в условиях информационного общества. «Мир не стал лучше. Мир стал иным». Абсолютный контроль уже физически недостижим, так по крайней мере считает Столяров. Зато стандартизация достижима и неизбежна. Что не исключает мозаичности реальности. Но теперь для ее одомашнивания у нас есть универсальная среда – глобальная экономика и глобальная информационная сеть. Сбылись одновременно и коммунистическая, и либеральная утопии о едином человечестве. «Это не Запад колонизирует Второй и Третий миры. Фактически это будущее колонизирует сейчас настоящее». Государства отойдут в прошлое. Но не факт, что без них наступит всеобщее благоденствие.

Александр Кушнер. Заметки на полях стихотворений Батюшкова. Батюшков и Лермонтов, Батюшков и Грибоедов, Батюшков и Мандельштам┘ К эссе приложены собственные стихотворения Кушнера, навеянные поэзией Батюшкова.

Знамя

Юлия Алехина. Миниатюры. Короткие бытовые зарисовки, пышущие душевным здоровьем. Что ни мелочь, то повод для оптимизма. «Ты почему не выбросишь эту кастрюлю? Смотри, она вся облезла. Стыдно┘ – Разве? А зачем ее выкидывать? Чтобы новую купить? А смысл? Гонка вооружений. В ней отлично закипает вода. Вари что хочешь. А что еще от кастрюли нужно? – Она некрасивая. – Это не повод. Докидаемся. Опять геологу искать руду. Сталевару варить сталь┘ Чтобы сделать мне новую кастрюлю┘ Пусть они пока лучше о душе подумают. Сталевары эти». И дальше в таком же духе про зонтики, телевизоры и палас. Интересно, это с натуры или из головы? Подражание жизни или ее копирование?

Эдуард Кочергин. Проволочные вожди. Картины августа 1945-го. Уголовный беспредел, беспризорщина, солдаты, вернувшиеся с фронта без ног, без рук┘ «Я остановился, вынул из правого кармана шаровар сталинскую скрутку проволоки и у них на глазах стал выгибать из нее вождя. Пока я работал, солдаты молча следили за моими руками. А когда сделал и показал, они признали, что Сталин абсолютно похож, как на медалях, и наградили меня хорошей пайкой – почти полной буханкой хлеба и шматом вкусного сала. «Откуда сам-то?» – «Из Ленинграда, с маткой домой возвращаюсь, только она заболела, и мне добытчиком пришлось стать». Вечером в столовке недалеко от станции удалось еще подработать. Запасшись едой, ночью я проник на шедший в Курган пассажирский поезд и уснул на верхней багажной полке общего деревянного вагона между корзинами, чемоданами, тюками. Так продолжался мой бег из Омска на запад – бежал я только на запад». «Проволочные вожди» – автобиографическое произведение. Автор – известный театральный художник.

Борис Грибанов. И память-снег летит и пасть не может. Воспоминания о Давиде Самойлове. На фоне самойловской биографии мелькают и другие лица. Симонов, Светлов, Глазков, Слуцкий, Бродский┘

Елена Холопова. Утопленная истина. Заметки о пьянстве. Нормальный человеческий разговор о жертвах алкоголизма. Грустный и обстоятельный. «Веничка Ерофеев, чтобы получить коктейль «Поцелуй тети Клавы», рекомендовал смешать российскую с розовым крепким. Наша тетя Клава пила что покрепче – нечто вроде «Ханаанского бальзама», потому и умерла от заворота кишок. Не вынесли кишки денатурата. Когда дочке было всего лишь шесть лет, умер и дядя Володя, по пьяни загремел вниз по лестнице, пересчитав все ступеньки собственной головой. Вера выросла в интернате, и психический настрой у нее соответствующий: ей все должны, потому что она сирота». В литературной, тусовочной среде принято алкоголизмом кокетничать. А можно и помереть.

Дружба народов

Марюс Ивашкявичус. Зеленые. Пер. с литовского Георгия Ефремова. Скандальный роман о послевоенном сопротивлении литовцев советской власти. Повествование выстроено вокруг одного дня – 21 августа 1950 года. Симпатии автора не на стороне «зеленых». И тем более не на стороне «оккупантов». Он констатирует главное, к чему свелись действия обеих сторон: «Мир захлебнулся изменами и злодеяниями, поэтому для большинства его граждан война стала единственным условием существования. Им было не важно, за что и с кем воевать».

Владимир Холкин. Сон и явь одинокого пассажира троллейбуса, дребезжащего ранним утром по пустынным улицам Петроградской стороны┘ Рассказ о любви, полный воспоминаний, запаха дождя и импрессионистских метафор. «Там, в небрежно разлитом по бумаге море, лежал на боку картонный троллейбус. Одинокий и отыгравший свое, он похож был на плоскую целлулоидную рыбу, забытую полусонным ребенком в купальном тазу». Каково, а?

Владислав Галецкий. Скромное обаяние политкорректности. Действительно – скромное. Прямо скажем, отрицательное обаяние. Оно и неудивительно, если за политкорректность принимать обыкновенное лицемерие. Альтернатива лицемерию – тотальное хамство. Между этими двумя крайностями мы и живем в последнее время. «Двадцатый век показал крах иллюзии строительства царства всеобщей любви. Однако это не значит, что все усилия надо направить на немедленное строительство царства всеобщей ненависти».

Наталья Высотская. Кто еще вышел из гоголевской «Шинели»?.. Разбор романа американки Элис Рэнделл «Пушкин и Пиковая дама» (главный герой Пушкин Икс) и романа индианки Джумпе Лахири «Тезка» (главный герой Гоголь Гангули). Особенно поражает воображение рэповая версия «Арапа Петра Великого». «Пушкинский сюжет завершается «хеппи-эндом»: невеста Ибрагима Наташа, которую в начале ужасает перспектива брака с «арапом», по достоинству оценивает все его замечательные качества, в том числе сексуальные, влюбляется в него и мечтает о хорошеньких коричневых детках».

Нева

Марк Амусин. Кто вы, доктор Сорос? Хармс – неудачливый чародей. Чапек, или О причудливой природе таланта. Три очерка. О странном миллиардере, в одиночку сражающемся и с коммунистическим, и с капиталистическим фундаментализмом (один не лучше другого). О поэте, ставшем жертвой чересчур дотошных славистов. И о писателе, сочинявшем «увлекательные страшилки для взрослых». Страшилки как лекарство от страха.

Лев Мархасев. Пир пошлости. Патетическое выступление против эстрады, кича и попсы с привлечением Юрия Шевчука, Чехова, Шаляпина и Словаря Даля.

Григорий Фукс. Карамболь после полуночи. Мистификация в двух частях. Сюрреалистическая пьеса, действие которой происходит на квартире Михаила Булгакова, куда приходит с визитом Сталин. Они играют в бильярд и напряженно обсуждают литературу. Классическая оппозиция «поэт–царь» развивается с явным креном в сторону чертовщины. Разговор их напоминает старую поэму Виктора Коркии «Бедный Сосо Джугашвили». Местами смешно, местами страшно. Но точно, никуда не денешься, очень точно и актуально: «Сталин (зло). Печальна судьба реализма при всех видах диктатуры, не исключая пролетарской. Что за время, которое таланты делает посредственностью? Елена Сергеевна (Булгакову). Какая умница! Его посадят. Раввинов. О какой диктатуре речь, когда мы ежедневно едим пироги с визигой, красную икру, белугу с осетриной и ездим в Сочи в мягком купе. Государев. Я за такую диктатуру!» Такая диктатура только дураку не понравится┘

Игорь Яковенко. Размышления о предательстве, революциях, мятежах и духовной свободе. Яковенко пишет о, быть может, самой актуальной сегодня проблеме российского общества – «нашизме»: «Со всех сторон на нас надвигается старая и бесконечно знакомая песня: «Мы» лучше всех. Кругом враги. Нас не любят и нам завидуют. «Наши» всегда правы. В любом внешнеполитическом конфликте «наша» власть заведомо права. Любая попытка поставить этот тезис под вопрос сама по себе есть предательство. Истинно и нравственно то, что идет на пользу «нашей» стране и «нашему» народу. Все, что идет во вред величию образа «нашей» страны и ее народа есть клевета, распространяемая врагами и предателями». «Нашизм» придумали не в девяностые годы. Он существовал всегда. По крайней мере в России. Но раньше так себя вести было стыдно. Была интеллигенция, которая осуждала людоедский образ мыслей своих сограждан. А сейчас интеллигенция молчит, поддакивает и напряженно думает, где бы достать еще денег. Психоз «нашизма» с исторической неизбежностью кончается революцией или войной. На один «нашизм» обязательно найдется другой, на одну правоту – другая. И будут биться два демона, пока не растерзают друг друга┘

Москва

Алексей Варламов. Звук лопнувшей тетивы. Роман. Не роман, а скорее беллетризованная биография. Герой ее – Григорий Распутин. Достойное пополнение в галерее исторических и литературных портретов, которые Варламов сочиняет для серии «ЖЗЛ». Кропотливая работа с документами, сотни свидетельств, тонкий анализ предреволюционной эпохи, одной из самых сложных в русской истории┘ Можно по-разному относиться к литературным сочинениям Варламова. Но биограф он превосходный.

Леонтий Бызов. Консервативная волна в России. Социолог Бызов с оптимизмом смотрит в будущее. По его мнению, именно сейчас в России и происходит процесс формирования нации, консолидация, возрождение. Есть, разумеется, и проблемы: «Политические и государственные институты, лишенные энергетической подпитки общества, остаются легкой добычей корпоративных и групповых интересов». А неоконсерватизм, одна из самых распространенных сегодня идеологий, представляет собой «пакт о взаимном ненападении государства и общества». Очень точное замечание. Нынешние консерваторы космически далеки от традиционных ценностей. Им просто хочется сохранить статус-кво.

Владимир Семенко. Революция суррогатного ислама. Старая песня о том, что исламский фактор – орудие в руках США, которое они активно применяют против России. Те, что против нас, – суррогатные мусульмане. Те, что за, – настоящие. Религиозные фанатики на самом деле белые и пушистые, их просто сбивают с толка западные политиканы. Весь мир сговорился погубить Россию. Больше заняться нечем.

Николай Грибов. Где обитает наивность? Эссе о наивном искусстве и его отличии от аутентичного народного творчества. Подлинная наивность, считает Грибов, не в полотнах Пиросмани, а в безыскусных крестьянских виршах и подмалевках. Наивны ли они? Безусловно. Другое дело, можно ли считать их искусством. Между прочим, как раз в восторгах по поводу дремучих простонародных поделок и кроется настоящий, особо утонченный снобизм. Патологическое стремление влезть в душу народную на самом деле свидетельствует о кондовом эстетстве и даже вуаеризме.