Евгений Лесин Алексей Лукьянов. Спаситель Петрограда: Повести. – СПб.: Амфора, 2006, 350 с. (Петербургские тайны).
Встречаю я Сережку Фомина, а он – герой Советского Союза.
Так повесть начинается. Первое предложение. Для тех, кто не знает Высоцкого, все-таки поясню. Есть у Владимира Семеновича песня такая. «Я рос, как вся дворовая шпана,/ Мы пили водку, пели песни ночью,/ И не любили мы Сережку Фомина/ За то, что он всегда сосредоточен...» Потом война началась, лирический герой пошел бить фашистов, «а Сережку Фомина/ Спасал от армии отец его – профессор». И далее: «Но наконец закончилась война,/ С плеч сбросили мы словно тонну груза,/ Встречаю я Сережку Фомина,/ А он – герой Советского Союза». Меня всегда интересовало: за что? За что гаду Фомину звание-то присвоили? Как выяснилось, не только меня. Повесть Алексея Лукьянова «Артиллеристы» начинается с цитаты из Высоцкого, а потом идет разъяснение. Все-таки служил сволочь Фомин. В Смерше. И золотую звезду получил за дело, за детей Геббельса. Себя-то министр пропаганды успел порешить, и жена его успела. А дети – живы. «А из центра поступил категорический императив, что в живых фашистское отродье оставлять нельзя... Мы ему: они же дети, что они могут понимать в делах отца, воспитаем в Советском Союзе, внушим, что они дети Тельмана. Командир: яблочко от яблони недалеко падает, решайте быстро, скоро американцы нагрянут. Тут уж все на меня смотрят, давай, Фомин, отличись...» Отличился.
Альтернативная история, конечно, но красиво. У Лукьянова и заглавная повесть сборника «Спаситель Петрограда» тоже – альтернативная история. Но сначала об авторе. Алексей Лукьянов (р. 1976 г.) родился под Москвой, в Люберецком районе, живет в Соликамске, работает кузнецом. Настоящим кузнецом. За повесть «Спаситель Петрограда», напечатанную в «Октябре», получил недавно Новую Пушкинскую премию.
Главный герой повести – кентавр по фамилии Возницкий – тоже кузнец. Ага, кентавр. А еще по городу ходит крокодил. Только он не Гена, а шпион и террорист. Хочет убить императора. Действие происходит в наши дни, вот только Октября 17-го не было. Монархия у нас. Но царскую семью расстреляли. А на троне – двойники. Десятилетиями руководители государства дурят народу голову. Двойников убивают, находят других. Вот и кентавра двойником сделали. Потому что похож. Ну и что что кентавр? Борода-то та же. Только он оказался и впрямь потомком государя. Но за ним же крокодил охотится. И есть другие претенденты. Курбский, например. Внук Владимира Ульянова, он – не поверите – тоже потомок. Романова. И так далее. Фантасмагория, короче. Смешная. Очень похоже на Липскерова, только игры больше.
В повести «Мичман и Валькирия» (третья вещь сборника) альтернативной истории нет, и начинается традиционно. Городская проза, совершенно нормальная. Тут уже дежа вю. Вспоминается Владимир Сорокин. У него тоже: начало нормальное, но все равно ждешь – сейчас начнут какую-нибудь гадость делать. Не обманул Лукьянов и здесь. Довольно быстро абсурд и фантасмагория вторгаются и в повесть «Мичман и Валькирия». Среди прочих там действует капитан Ларин (ага, «Улицы разбитых фонарей» etc.), а финал... Финал особенно хорош. Дуэль тещи и зятя на гранатометах на Красной площади: «...результатом трех выстрелов с одной и с другой стороны стали взорванный к чертям собачьим ГУМ, покосившаяся Спасская башня, стертый с лица земли Мавзолей и руины Кремля».
Какой уж тут Липскеров или Владимир Сорокин!
