Ханжа и пакостник с идейными задумчивыми глазами

Знамя

Евгений Бунимович. Исходящие. Манера Бунимовича с конца восьмидесятых изменений не претерпела. Зато изменилось настроение. Поэт по-прежнему охотно каламбурит и ерничает, но каламбуры эти горькие и шутки довольно мрачные: «ну что ж здравствуй племя младое/ идущие на/ приветствуют тебя». Лучшее в подборке стихотворение исполнено ненависти к собственной ипостаси чиновника: «участвую в церемонии/ обеспечиваю присутствие/ произношу напутствие/ устраняю несоответствие/ оглашаю приветствие/ испытываю воодушевление/ принимаю поздравления/ укрепляю взаимопонимание/ благодарю за внимание/ ощущаю переутомление/ нахожу уединение/ осуществляю мочеиспускание». Удивительно, что написано все это по-русски. То же самое без ущерба можно было сказать и по-немецки, и по-французски, и даже на эсперанто.

Андрей Левкин. Счастьеловка. Трактат, состоящий из небольших эссе, микроновелл и публицистических выпадов. По сути, технократическое исследование нашей теперешней жизни. Препарирование вечных тем: родина, мораль, культурный слой┘ На каждый вопрос по главке. В выводах своих Левкин точен и беспощаден: «Главная гражданская работа совершена: новый российский мир построен, так что теперь, в 2005-м, все в заслуженной отключке». Сейчас, в 2006-м, отключка в самом разгаре. Нет счастья, не работает счастьеловка.

Виктор Коваль. Разговор о понятиях. Рассказы стихийного философа. Забавные рассуждения о неловкости, субъективности и запретах. Примеры из классики и собственного житейского опыта. Особенно трогательно о неловкости: «Мой сосед, например, как-то, моясь в ванной под душем, увидел шального таракана. Пытаясь прибить его сильной струей, неловкий сосед случайно обдал водой электрическую лампочку, которая тут же и лопнула. Впотьмах сосед серьезно порезался об осколки. Вызывали «неотложку». Чистый Хармс!

Дарья Маркова. Новый-преновый реализм, или Опять двадцать пять. Полемика с Валерией Пустовой, Василиной Орловой, Михаилом Свиреденковым и их эмоциональными, но бестолковыми заявлениями о рождении «новой прозы». Нету на самом деле никакого «нового реализма», есть сплоченная компания наглых самопиарщиков, объявивших каждый чих, каждую закорючку своих сверстников манифестом и программным произведением. Давно пора понять, что в литературе не работают поколенчество и возрастные категории, это не детский сад и даже не ПТУ.

Иностранная литература

Альберт Карельский. Немецкий Орфей: беседы по истории западных литератур. Главы из книги. Лекции покойного ныне профессора МГУ, известного германиста и переводчика. Одна о Новалисе, вторая о Гофмане. И того и другого Карельский реабилитирует и защищает от упреков советских идеологических шизофреников. Одного от упрека в реакционности, другого от упреков в «салонном декадентстве и мистицизме». Надо же такое придумать!

Что-то такое над нами┘ Небо Европы. Эссе из книги. Урс Видмер. Небо Европы. Пер с нем. А.Егоршева. Альфред Коллерич. Попытки писать о небе. Предостережение. Пер. с нем. А.Егоршева. Ильма Ракуза. Троекратный юг. Ощущения. Пер. с нем. Е.Соколовой. Мария Рыбакова. Шумит Тирренское море. Четыре из пятнадцати эссе современных европейских писателей, написанных в 2003 году по заказу Литературного клуба в Граце. Главное открытие немецких писателей: небо Европы теперь «простирается до Урала, а может, и гораздо дальше. Говорят, остров Сахалин залит светом, как рай». Этим объясняется участие в проекте писательницы Марии Рыбаковой. Она, правда, не с Сахалина. Но вопрос о причастности к Европе не стоит. Пишет Рыбакова не менее элегично, чем большинство немецких коллег.

Баярд Тейлор. Путешествие в Грецию и Россию, а также экскурсия на Крит. Главы из книги. Пер. с англ. Г.Лапиной. Путевые заметки американского писателя XIX века. Многое из того, что он пишет, за полтора века успело стать штампом. Тысячу раз уже написано о кривизне московских улиц и видах с колокольни Ивана Великого. Самое интересное в описании Тейлора не ландшафты, а люди. «Соседом по coupe... оказался богатый русский, страдавший жестоким приступом диспепсии. Чтобы облегчить страдания, он пил чай и поглощал в огромных количествах сметану. Когда речь заходила о его желудке, он неизменно впадал в ипохондрию. Он ел столько же, сколько трое других пассажиров, взятых вместе, и при этом постоянно сетовал на потерю аппетита. По его словам, в былые времена он съедал жареную индейку за один присест, но сейчас мясо для него смерти подобно. Тем не менее, когда на очередной станции перед нами поставили целое блюдо котлет, наш спутник уселся за стол и съел их такое количество, которое... вполне могло стать причиной смерти». Удивительный человек! Решительный и отважный. Чтобы познакомиться с ним, стоило приехать в Россию.

Борис Дубин. Как я стал переводчиком. Тридцать пять лет Дубин занимается европейской и латиноамериканской поэзией. Когда он был смогистом, потом переводил французских романтиков и декадентов, путем проб и ошибок пришел к борхесовской концепции перевода, которую и излагает в этой статье.

Дружба народов

Владимир Корнилов. Песня и стих. Безжалостный диагноз стране и эпохе, времени и месту поставил поэт: «В стране банкротов и воров/ Ни жизнь не защитишь, ни кров.../ Страна господ, страна бомжей,/ Страна всеслышащих ушей,/ Осатанев от мин и бомб,/ Не хочет побороть апломб». Если побороть его, что останется от страны? Все это напоминает дурной сон, кошмар, из которого нету выхода: «Вновь железные декларации,/ Снова прежний служебный раж,/ Вновь тюремные декорации,/ Да и пьеса одна и та ж». Вторая часть подборки посвящена проблемам внутрицеховым. Поэзии как таковой и пропасти, разделяющей стихотворение с песней: «Стих – совсем другой коленкор;/ Неприкаянный и неистовый,/ Весь он, песне наперекор,/ Беспощаден, как поиск истины».

Инна Кабыш. Стихопроза. По-разному можно оценивать этот опыт. Можно как ритмически организованную прозу. Можно как поэмы, написанные свободным стихом. Истории, которые рассказывает Кабыш, отдаленно напоминают прозу Улицкой и Петрушевской. Бытовое христианство, легкий налет чернухи, возвышенный и одновременно циничный юмор. Изредка попадаются рифмы. Как взрыв бомбы в деревенском погребе, пропахшем кислой капустой: «А бабушка прислала SMS:/ «Христос воскрес!»

Леонид Костюков. Пасмурная земля. Сиквел вышедшего несколько лет назад романа «Великая страна». Для тех, кто незнаком с предысторией, в начале текста изложено краткое содержание предыдущих серий: «Давид Гуренко на Багамах сделал себе пластическую операцию и сменил пол. И тут якобы подоспели агенты ФБР и в новое тело встроили новое сознание. Эту самую Мэгги. А потом Давид Гуренко очухался в московской больнице и некоторое время бредил. Считал себя Мэгги. Но потом угомонился. Так что артефактов никаких нет. Есть Давид Гуренко, каких миллионы».

Александр Макаров-Кротков. ...И можно жить дальше. Стихи, посвященные Михаилу Айзенбергу, Юлию Гуголеву, Всеволоду Некрасову. Особенно хороша затесавшаяся среди посвящений «Автоэпитафия»: «Вот тут/ и нигде более/ (далее везде)». Что это значит, не очень понятно, но цепляет и удивляет. Правда, с таким же успехом этот текст мог бы называться «Эпиталамой» или «Епитимьей». Каждый вкладывает свое.

Алексей Цветков. Второй Рим в апреле, или Настойчивое чувство Всевышнего. Путевые заметки и философское эссе в одном флаконе. Ближе всего по ощущению к «Стамбулу» Бродского. Собственно, и тут речь идет о Стамбуле. Его мечетях, его людях и исламе как таковом.

Александр Ревич. Записки поэта. Воспоминания о Пастернаке, Тарковском, Антокольском, Галиче, Юрии Казакове.

Звезда

Леонид Шлимонов. Инородцы. Автобиографическая повесть о злоключениях ассийрицев в Советском Союзе. Ссылка, надзор, унизительная невозможность ответить на вопрос «Где твоя родина?». Нету ее. Великая держава Ассирия много веков назад исчезла с лица земли. «Соблюдалась некая видимость правосудия. По национальному признаку ссылали тех, кто сотрудничал с фашистами. Так объясняли высылки немцев Поволжья, эстонцев, латышей, литовцев, крымских татар, чеченцев и многих других. Но по нашей ссылке не было не только судов, но и никаких вообще объяснений».

Александр Мелихов. Не забудьте прошлый свет. Эренбург: личность сквозь призму творчества и творчество сквозь призму личности. Очерк о человеке, придумавшем термин «оттепель». Если верить Мелихову, он страдал чем-то вроде раздвоения личности. Проживал жизнь писателя и персонажа одновременно. «Патетическую часть своей личности Эренбург передал демоническому Учителю и Провокатору, а скептическую – Илье Эренбургу, «автору посредственных стихов, исписавшемуся журналисту, трусу, отступнику, мелкому ханже, пакостнику с идейными задумчивыми глазами». Циник, футурист, прожигатель жизни, проповедник ненависти, борец за мир┘ Он слишком часто менял принципы и точку зрения, чтобы остаться в истории литературы чем-то цельным, хорошо узнаваемым. Главным его сочинением стали мемуары «Люди, годы, жизнь». Эренбург полностью, без остатка, растворился во времени. Такая ему выпала роль.

Ирма Кудрова. Свет мой, зеркальце... Критический разбор книги Дмитрия Быкова «Борис Пастернак». Основные претензии касаются «искажения облика» Марины Цветаевой. Упреки эти отчасти справедливые, отчасти субъективные, вкусовые, раздраженные. Ни одна книга Быкова не обходится без ошибок и пережимов, свидетельств его темпераментного отношения к миру. Но ни одна из них не стала от этого менее значительной и захватывающей. Парадокс.

Михаил Эпштейн. К эстетике любви. Таланты. Жанры. Стили. Дотошная классификация видов любви и способов ее изображения. Любовь-сказка, любовь-новелла, любовь-эссе. Нет такого жанра, который был бы здесь неуместен.

Нева

Калле Каспер. Ода утреннему одиночеству, или Жизнь Трдата. Роман таллинского писателя. Герой тоже писатель. Бывший, хотя мы знаем, что бывших писателей, как и бывших разведчиков, не бывает. Круг общения у Трдата соответствующий: «Аполлон старался пробить дыру в вечность пишущей машинкой, будучи убежден, что именно на нем лежит обязанность написать нового «Мастера и Маргариту». Но для этого, по мнению Аполлона, надо было вначале заложить должную экономическую основу. Он намеревался написать и продать несколько киносценариев и лишь после этого отдаться настоящему творчеству». Знакомая картина. Утром деньги – вечером стулья. Но до вечера надо еще дожить.

Екатерина Полянская. Стихи. Наивные и прекраснодушные опусы ленинградской поэтессы. Тем ценнее находки и прорывы, мелькающие порой меж тривиальных и беспомощных строф: «И вот, когда недожаренные петухи/ Готовятся клюнуть, ибо в окне – светает,/ Я думаю, рай – это место, где можно писать стихи,/ Подозреваю, что там их никто не читает».

Иосиф Нелин. Критика или литературоведение? Любопытные размышления о том, как современная критика плавно перетекает в литературоведение, утрачивая интерес к отдельным авторам и текстам, перепоручая их журналистике. Теоретические построения и концепции заменили современным критикам реальную жизнь. Почему? На этот вопрос и пытается ответить Иосиф Нелин.

Борис Полоскин. Путь к «Востоку». 1965. Ленинград. Клуб авторской песни «Восток», действовавший при ДК пищевой промышленности. Барды, концерты, попреки со стороны официальных инстанций. Прошло полвека. От всей этой бурной литературно-музыкальной жизни остались одни воспоминания. Кто-то спился, кто-то умер, кто-то отошел от бардовских дел и подался в официоз. Веселое было время.

Москва

Юрий Рябинин. Игра в «деньги». Рассказ. В деревне Макеиха писатель и его дочь учреждают собственную валюту. За сорок макеинок можно приобрести календарь с манекенщицами, за двадцать можно доехать на «Жигулях» первой модели до соседнего дачного поселка, за десять макеинок девчонки пасут корову. Товарно-денежные отношения, начавшиеся с игры, приобретают реальную силу. Организован «exchange» рублей на макеинки. Рубли уже никому не нужны. То есть обмануть народ ничего не стоит. Самая высокая ценность – иллюзия. Расставаться с ней мучительно трудно, расстаться можно только во имя другой иллюзии.

Лола Звонарева. Между зверинцем и храмом. Заметки о современной исторической прозе. К ней Звонарева по непонятной причине относит «Золото бунта» Иванова и «Крупу и фантик» Евгении Мальчуженко. С таким же успехом можно назвать исторической прозой «Дон Кихота» или «Капитанскую дочку».

Геннадий Красников. И одна в поле воин... Восторженная статья о Новелле Матвеевой. Патетически обличает бездуховность капиталистов, террористов и вообще Запад.