Соблазненный крошевом звезд

Евгений В. Харитонов. Внеклассное чтение. Четвертая книга стихов и верлибров. – Рязань: Поверенный, 2005, 72 с.

Одна знакомая как-то заметила, что писать верлибры так же трудно, как и эротические стихи, – материал «пересиливает» автора. Она попала в точку: если не все, то многие стихи Евгения В. Харитонова (не путать с другим Евгением Харитоновым!) – эротические верлибры. Один из разделов его новой книги «Внеклассное чтение» так и называется – «Эротическая космонавтика».

изгиб гладкой женской ноги –
поворот в Бесконечность
где черные дыры
не все космонавты
вернулись домой

Верлибр и вправду жанр неблагодарный. Эти стихи редко запоминаются наизусть – ни ритма, ни опорных рифм. Верлибры лучше не читать девушкам под луной. Не всякая поймет (хотя харитоновские верлибры очень афористичны).

Следовательно, верлибристы либо асоциальны и странны, либо, напротив, – состоявшиеся люди, отличающиеся завидным психическим здоровьем. Харитонов, как вы догадываетесь, принадлежит к последним.

Хотя маску романтического героя он, разумеется, на себя примеряет. И там, где пытается выстроить свою «табель о рангах» внутри современного литературного процесса:

┘потом Маяковский,
Рубцов, Пастернак
открыли меня (были еще
БГ и Мартынов).
После армии шумной
концепт-
уальной ватагой ввалились
Всеволод Некрасов, Искренко,
Бонифаций и Холин,
зачем-то прихватив
с собою карточного шулера
Рубинштейна
(Кибиров опять опоздал)┘
<┘>
┘И вот, спотыкаясь,
я сам вошел в эту дверь
подо мною Космос
надо мною небо
а посередке я –
обезвоженный
пустынник,
соблазненный крошевом звезд,
или, с кажущейся скромностью взывая к собратьям:
уважайте критиков!
они лучше вас
знают, каково это
не быть поэтом

И там, где сравнивает любовника с «космопроходцем с далекой Земли». И в «Болгарских мотивах» (хотя и близкой, а все-таки экзотике). Русский верлибр вообще тяготеет к романтике, к экзотике, к музе дальних странствий. Из недавних примеров – что «Записки бумажного змея» Алексея Алехина, что «Неподвижная поверхность» Шамшада Абдуллаева «цепляют» читателя во многом за счет ярких, кинематографически зорких зрительных образов, экзотических картин, незнакомых русскому глазу.

Харитонов избрал для себя роль даже не иноземца, но инопланетянина, затерявшегося в дебрях русского стихосложения. Впрочем, такая «космичность» – еще и от основной профессии автора – он зав. отделом критики старейшего в России фантастического журнала «Если», специалист по русской и европейской фантастике ХIХ–ХХ веков┘ А все остальное, конечно, от Бога. Или от лукавого.