Баба но пасаран!

Персонажи рассказа вымышлены. Совпадения неслучайны, поскольку в основу сюжета положены личные наблюдения авторов, которые и сами сиживали в таких жюри.

Все литературные премии абсурдны по своей сути, каждое решение жюри несправедливо по-своему. Все смешалось в овальном зале Дома Ростовых. Литераторы-то собрались вовремя, а представитель творческой общественности - музыкант-самородок Ложечник опаздывал уже на полчаса.

- Думаю, мы можем начать без него, - вальяжно развалившись в кресле, распорядился Председатель. Высокий, красивый, как денди лондонский или там вашингтонский, одет. - Отстучит на ложках полонез Огинского и присоединится к нам. На последнем этапе.

- Тем более что ему разрешили ничего не читать, - роясь в своей сумке, язвительно пробормотала Варвара. - Проголосует сердцем.

Вступительное слово Председателя было кратким и безупречным. Он ни на миллиметр не отступил от канона. Слушали, но не слышали. Каждый думал о своем.

Литературовед Нервный глубоко страдал оттого, что не его назначили председателем, и все удовольствие от престижного сидения за овальным столом было испорчено.

Варвара вспоминала, как в юные годы писала стихи и рассказы, но потом решила, что выгоднее стать критиком. Увы, прошли те времена, когда зоилы правили бал. Со всех сторон теперь лезут молодые нахалы-универсалы, успевающие творить в разных жанрах и мелькать в телевизоре.

А Пофигист открыл записную книжку на букве "б" и с самодовольной улыбкой перебирал имена претенденток на вечерний досуг.

Все понимали, что решение принимают не они, а могучая сила Коллективного Бессознательного. Лауреатами станут те, кому дать премию не жалко. Чьей судьбы она не переменит.

Председатель начал зачитывать имена соискателей в алфавитном порядке:

- Автор романа "Японский городовой". Эту вещь уже собираются экранизировать в Голливуде, и Ричард Гир делает пластическую операцию, чтобы сыграть главную роль.

- Роман я, конечно, проглотила, не отрываясь, - выпалила Варвара. - Но мы должны следовать эстетическим критериям. - И немножко стесняясь, что приходится объяснять прописные истины, добавила:

- Эстетично только то, что скучно.

- Значит, вычеркиваем? - уточнил Председатель.

Возражений не последовало.

Затем всплыла кандидатура лирика, который сам себя бесхитростно называет первым поэтом России. И горько жалуется, что за всю свою мученическую жизнь получил всего лишь восемнадцать премий. Боится не дожить до двадцатой.

- А он у меня недавно сто рублей стрельнул, - сообщил Пофигист.

- И у меня, - припомнил Председатель.

- Вот это и будет его премия! - с мстительным сарказмом резюмировал Нервный.

Возражений не последовало. Председатель продолжил:

- Да, есть еще такое мнение, что весь пирог москвичам достается. Народ недоволен. Чтобы быть выше подозрений, предлагаю кандидатуру Копейкиной. Она с Урала. Написала в высшей степени народное произведение - из одного мата. Генри Миллер и Владимир Сорокин отдыхают. Уж малой-то премии она достойна.

- Не-а! - непроизвольно вырвалось у Варвары. Но она взяла себя в руки и уже совершенно осознанно, глубоко продуманно повторила: - Нет.

- Но почему?

- А потому, что баба. Баба но пасаран!

Мудрый Председатель поставил вопрос на голосование. Варвара и Нервный подняли целых четыре руки против, но председатель хорошо умел считать и зачел лишь два голоса. Сам он и Пофигист высказались "за". Только что прибывший Ложечник неожиданно к ним присоединился. Три против двух. Проходит.

Варвара зарыдала и воззвала к Председателю, переходя на страстное "ты":

- Не ожидала от тебя! Теперь я поняла, что это ты мою дочь из всех списков вычеркиваешь, мафиози проклятый! - Потом резко развернулась к Ложечнику: - Вам-то как не стыдно! Культурный человек, Шнитке на ложках исполняете, а туда же!

- Да я тоже с Урала. Озеро у нас там чистое, прозрачное, - мечтательно откинулся на спинку стула музыкант.

В конце концов в список премируемых прошли самые тихие и незаметные. Против которых ни у кого не было ничего личного. Кипятился только Нервный. Самые задушевные его кореша остались за бортом. Срывающимся голосом он выкрикнул:

- Должен предупредить, что на пресс-конференции вас всех сейчас назовут козлами! Да я и сам озаглавлю свой газетный отчет "Против четырех козлов один в поле не воин"!

- А можно мне выйти? - неожиданно просипел Ложечник, пытаясь встать со стула и держась рукой за грудь.

- Да пожалуйста, - автоматически ответил Председатель. - Это на первом этаже.

- Нет, я типа того... Можно мне выйти из состава жюри?

Председатель побледнел, потом побагровел. Глаза налились кровью. Он дернул галстучный узел, верхняя пуговица голубой сорочки ударилась о край стола, подпрыгнула и бесшумно плюхнулась на мягкий ковер. На приоткрывшейся волосатой груди блеснула массивная золотая цепь.

- Чистеньким хочешь остаться? Нет, хрен тебе! Если радость на всех одна, на всех и беда одна. Опустим щас как миленького. Сорокина читал? Не читал, конечно. Зря! Мы с тобой то самое сейчас и сделаем. Заговоришь сердцем и всем остальным заодно.

"Предупреждали же меня, что от современной литературы надо подальше держаться! Не послушался, дурак..." С этой мыслью в обнимку музыкант рухнул на ковер.

"Скорая помощь" приехала быстрей, чем обычно. Но не понадобилась.

- Безнадежный случай, хотя и редкий среди работников культуры, - констатировал врач. - К летальному исходу привел острый приступ ratio et conscientia.

- Чего-чего? - не поняла Варвара.

- Ну, здравого смысла и этой, как ее... совести.

- Но мы-то выжили?

- Забыли, голубушка, что всем вам прививку и от совести, и от здравого смысла в Литфонде делали... Еще в советское время.