Лола Звонарева Анатолий Курчаткин. Солнце сияло. - М.: Время, 2004, 656 с.
Какое время - такая и литература, и вполне естественно, что на рубеже веков российская изящная словесность щедро одаривает читателя примерами того, "как не надо", как не должно быть ни по людским законам, ни по Божеским, ни по каким-либо еще. Но не будем лицемерно пенять на время, оно, выдвинув на первый план лозунг обогащения любой ценой, не породило ничего принципиально нового, все это в НАС было, да только пряталось до поры до времени за ширмой общественных устоев. Постперестроечное время явилось всего-навсего лакмусовой бумажкой, проявителем "Who is who?".
Так и герои Курчаткина - и медиабосс "Фамусов", и прохиндей от рекламного бизнеса Леня Финько, и бывший милиционер, а ныне просто бандит Федя, и даже звезда музыкального андеграунда, плагиатор Бочаргин, - родились не вчера, их поведенческие установки сформировались как минимум в советские времена. И не случись перестройки и последовавшего затем развала СССР, эти люди делали бы то же самое, вопрос только в масштабах, определяемых границами дозволенности. И потому нет в романе Курчаткина резких оценок, деления на "овнов и козлищ", кликушества и адресных проклятий. Он описывает людей такими, какие они есть, какими им дозволило стать время.
Вот Саня, главный герой романа. Курчаткин не скрывает этимологического родства Сани с Петрушей Гриневым, героем "Капитанской дочки". И "Капитанская дочка", и "Солнце сияло" Курчаткина - истории возмужания молодых людей, истории "врастания" во время, в котором они живут. И, как знать, какое время трагичнее: конец XVIII века с Пугачевским бунтом, бессмысленным и беспощадным, или конец XX с расстрелом парламента, крахом финансовых пирамид и войной в Чечне? Время прессует, пытается перемолоть обоих, искушает. Оба далеки от иконописных образов богочеловеков. Вот Петруша Гринев, транжирящий отцовские деньги, а вот Саня, служащий "почтальоном" при передаче "грязных денег". Оба несут печать греха своего века.
Саня - Иванушка-дурачок, вроде все делающий не так, но в поворотные моменты своей судьбы находящий мужество превратиться в Ивана-царевича и не сломаться, не сподличать. Откуда эта стойкость? Чем таким отличается Саня от Лени Финько, да даже от своего бывшего однополчанина Стаса? Чем отличается Петруша Гринев от Швабрина? Ни Саня, ни Петруша не наделены авторами сверхъестественными моральными качествами. Есть, очевидно, какая-то почти мистическая человеческая черта, которую иначе как внутренней чистоплотностью не назовешь. Да, не ангел Саня, а снимать проплаченные сюжеты о политиках отказывался, о бизнесменах - можно, а о властях предержащих - нет, нет, и нет! Связями случайными грешил, а вот измену жены, ТАКУЮ измену, простить не смог.
Не смог бы курчаткинский герой, подобно Христу, искушаемому Сатаной в пустыне, произнести сакраментальные слова: "Я - не часть этого мира!", потому что он - как раз часть этого мира, он живет в своем времени, не бежит от него и волей-неволей, но принимает. И тем не менее есть что-то, та самая внутренняя порядочность, препятствующая продвижению по социальной лестнице, но выделяющая Саню из окружающей действительности, ставящая выше, делающая чище.
На том бы и следовало закончить, когда бы не слова самого Курчаткина. Не в романе, но о нем: "┘наша российская жизнь, наши взаимоотношения с государством неуправляемы, все это дано нам как климат, как географическое положение, как рельеф местности. Климат, географическое положение и рельеф нельзя изменить. Можно лишь приспособиться к ним, вжиться в них и обжить их. Вот это можно, это да. Но для этого точно надо знать и понимать, что теплее в местах нашего проживания не станет никогда, что теплых морей за порогом нашего жилища нам не видать, а Волга как впадала в Каспийское море, так и будет впадать". И вот здесь хочется возразить, потому как уж очень некомфортно воспринимать этот роман как пособие по выживанию в условиях "нравственной ядерной зимы". Почему-то хочется верить в людскую, а отнюдь не государственную "разумность", в то, что гражданам куда приятнее, чтобы "солнце сияло", нежели отправляться в тартарары вслед за своим государством. А для того, чтобы этого не произошло, есть только один путь - каждому члену общества стать тем самым Саней. Сама мысль эта может показаться утопичной, но она не более утопична, чем вера в то, что уж на следующих-то выборах будет избрана Государственная Дума, способная через законодательную деятельность решить проблемы нашей страны.
