Клетка для львов и буйволов

ИНОСТРАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

Как все-таки чудовищно зависит самая гениальная и распрекрасная литературная вещь от своего названия! Озаглавьте опус, равный по достоинствам "Приглашению на казнь" или "Золотому теленку", чем-нибудь абстрактно-поэтическим типа "Мечта", "Полет" или "На крыльях любви" - и он почти наверняка не найдет ни читателя, ни покупателя. Все пойдет прахом: и красоты слога, и философские озарения, и лихо закрученный сюжет, и уникальный жизненный опыт. Каждому ясно, что "Мечта" и "Полет" - названия не для романа, а для дешевой туалетной воды. Встречаются, конечно, и исключения, но они лишь укрепляют меня в этом литературно-рыночном правиле.

Бывает и так, что писатель становится жертвой броского заголовка. Одна из таких жертв перед нами. Судя по названиям книг, француженку Виржини Депант, роман которой открывает апрельскую "Иностранку", можно принять за бывшую бандершу или нимфоманку с садомазохистским уклоном. А кто еще, по-вашему, мог сочинить вещь, озаглавленную "Трахни меня" или, например, "Дрессированные сучки"?

Только женщина, не понаслышке знакомая с буднями порнобизнеса. Под этим соусом издатели и толкают книги Депант на рынке, подбирая вызывающе эротические обложки. По этой причине и читатели расхватывают ее романы с прилавков. Приходят домой и обнаруживают, мягко говоря, не совсем то, что разрекламировано. А именно - литературу. Пусть и не большую, но настоящую.

В ту же ситуацию попал и я, начав читать роман "Teen spirit" в новом выпуске "Иностранной литературы". Думал, это о лолитах и подростковом сексе. О рок-музыке (есть такая песня у группы "Nirvana" - "Smells like teen spirit") и вечеринках с наркотиками. О том, как хорошо умереть молодым, перед этим нарушив сотню-другую табу. А оказалось, о старении и трудном, но мужественном выборе, который рано или поздно делает каждый из нас, - существовать на этом свете без смысла, цели и пафоса. Ибо для пафоса просто не находится повода.

Лучшее, что написано на эту тему за последние десять лет, - "Дом на краю света" Майкла Каннингема. Его герои с неимоверным напряжением преодолевают свою пустяковую жизнь и, оглядываясь, видят даже не руины, а кучу мусора.

Жизнь прошла, а не за что зацепиться взглядом, хотя очень хочется. "Но я ведь была хорошая?" - неуверенно вопрошает тетка из сэлинджеровской "Лапы-растяпы". "А я все-таки приличный человек, - убеждает себя герой Евгения Гришковца, - и мне еще можно пожить на этом свете".

В романе Депант - такая же ситуация. Поистаскавшийся в молодости мужик никак не может отвыкнуть от своих подростковых привычек. Никак не может разобраться в женщинах, с которыми спал, и в самом себе, безответственном идиоте. И молодость его кажется такой насыщенной, будто в нее вместились три революции, война и несколько контртеррористических операций. Или что-то другое, не менее важное и серьезное. А жизнь-то уже прошла. И где-то рядом подрастает его ребенок. И нужно что-то решать. И понимаешь, что ты посредственность, а не герой культового молодежного фильма. И когда на экране телевизора самолеты врезаются во Всемирный торговый центр, дочь ошарашен-но говорит: "В первый раз что-то происходит реально..."

Соседствуют с "Teen spirit" тексты странные, непохожие друг на друга и на самих себя.

Эссе немки Герты Мюллер "Приспособленье тонких улиц". О войне и голоде. А на самом деле - о литературе.

Роман английского журналиста и путешественника Брюса Чатвина "Утц". Казалось бы, такой человек должен вскрывать язвы общества и описывать экзотику дальних стран. А он вдруг пишет мистическую книгу о Праге 60-70-х, наполненную не столько политикой, сколько кладбищами, кучей антиквариата, каббалистическими легендами и чудаковатыми персонажами. Получился гибрид Густава Мейринка с ранними набоковскими рассказами.

И наконец, большой блок материалов, посвященных Паулю Целану. Стихи, напоминающие не Рильке, как можно было ожидать, а Гарсиа Лорку. Переписка. Аналитические статьи Бориса Дубина и Ольги Седаковой. И даже краткая биография этого интересного человека - еврея из Черновиц, большую часть жизни проведшего в Париже. Узника концлагеря, поклонника Мандельштама. Одного из самых плодовитых современных немецкоязычных поэтов, не вылезавшего из психиатрических клиник.

Но более всего поражают его стихотворения в прозе. Афористичные миниатюры, гениальные в своем безумии и сюрреализме. "Час выскочил из часов, встал перед ними и велел не отставать". "Была весна, и деревья летели к своим птицам". Каково! И рифмовать ничего не надо. По-русски так пытались писать разве что Константин Вагинов, Саша Соколов и Павел Улитин. Других я не знаю.

Если на клетке льва увидишь надпись "Буйвол" - не верь глазам своим. То же и с литературой. Она прячется под чужими масками, названиями, обложками. Под ложными репутациями и громкими именами. Отыскать ее не поможет ни издатель, ни комментатор. Но стоит перевернуть страницу - и вот она, перед тобой.