Ян Шенкман ИНОСТРАННАЯ ЛИТЕРАТУРА
"Интеллект не помогает человеку писать хорошие стихи, но может помешать написать плохие". Эту цитату из хулиганского эссе Мишеля Уэльбека "Жак Превер - идиот" я поставил бы эпиграфом ко всему мартовскому номеру "Иностранки". И не только потому, что в нем присутствуют стихи самого Уэльбека, больше известного в России по романам "Элементарные частицы", "Платформа" и "Расширение пространства борьбы". Очередной выпуск "Иностранный литературы" по стечению обстоятельств получился очень европейским, а значит, интеллектуальным и рационалистическим в положительном смысле этих загадочных слов. С привкусом той "рассудочной бездны", о которой писал Мандельштам.
Открывает бездну роман старого чешского писателя Йозефа Шкворецкого под шизофреническим заголовком "Два убийства в моей двойной жизни. Детективный романс с двумя параллельными сюжетами" (пер. Е.Домбаян). Тщательно выстроенный, можно сказать, сконструированный. И действующие лица в нем тоже интеллектуалы европейской закваски. Стоит добавить, что роман переведен с английского, а не с чешского - по причине проживания его автора в далеком государстве Канада. И это тоже логично. Ностальгия по духу Европы острее всего ощущается на чужбине.
Стихи самого Уэльбека в переводе Ильи Кормильцева предстают французским вариантом знаменитого Чарльза Буковски. Типичный проклятый поэт вырисовывается строка за строкой. Спивающийся, непрерывно блюющий, вызывающий страх и раздражение у окружающих. Любопытно, что одна из стихотворных книг Уэльбека озаглавлена "Смысл борьбы". Интересно, с кем и за что. Ведь тема секса и алкоголя превалирует в этих афористичных (типа Ларошфуко) верлибрах над здравым смыслом. Не говоря уже о борьбе.
Две наугад выбранные цитаты: "Единственное отверстие, через которое возможно общение между тобой и другими, - это влагалище". И еще: "Одновременно и параллельно, хотя и поверхностно, я размышляю о распаде и упадке Европы". Теперь понятно, с чего поэт так надрался. Он скорбит об упадке европейского континента.
В несколько ином разрезе европейскую тему продолжает аргентинец Абель Поссе. Его документальная проза "Страсти по Эвите" (пер. с исп. Н.Беленькой; начало см. в ##1,2, 2005) повествует об актрисе Эве Дуарте, любовнице диктатора Хуана Перона. Один из самых живописных моментов - визит Эвиты в Испанию и встреча с генералом Франко. Лаконичный Поссе одной фразой дает картинку Европы, старой, но не собирающейся еще умирать: "Эва с отвращением заметила на верхней губе Кармен усики, как у монашенки, что-то вроде знака враждебного всякой телесности пещерного католицизма, заполнявшего унылые будни семьи Франко┘ Покоями в Эль-Пардо завладели мелкие буржуа, хотя Франко провозгласил себя освободителем Испании и "каудильо милостью Божьей".
Кульминация европейской темы - рубрика "Литературный гид" по Чехии, собранная Борисом Дубиным. Выделим из общего списка Патрика Оуржедника с фрагментом из книги "Европеана, или Краткая история ХХ века" (пер. с чешского Е.Бобраковой-Тимошкиной).
Оуржедник - мало того что поэт и прозаик, еще и довольно известный лингвист, составитель словаря чешских вульгаризмов. Согласитесь, уже интересно. Лично мне показалось, что его история века написана для детей. Чувствуется острая нехватка раскрасок и домашних заданий. Или же это ловкий концептуальный прием. Ведь наивность изложения позволяет отказаться от анализа и морали, превратить трагедию в комикс: "В нацистской Германии пьяницы должны были ходить по площади с табличкой Я ВСЕ ПРОПИЛ, И СЕМЬЕ НИЧЕГО НЕ ОСТАЛОСЬ". Факты перемежаются с анекдотами, идеология с глупыми мелочами. Если это ирония, то над чем?
Своеобразным комментарием к "Европеане" служит абсолютно серьезное эссе Ярослава Шимова, объясняющего "интеллектуальный пессимизм" чехов их несчастной историей. Реформация, Первая мировая, "мюнхенский сговор", 1968-й┘
Что тут остается? Только иронизировать.
