Когда молодость смогла

Квадратура круга. Повести. - М.: Независимая литературная премия "Дебют", Международный фонд "Поколение", 2004, 320 с.

Альдебараки. Рассказы, пьесы.- М.: Независимая литературная премия "Дебют", Международный фонд "Поколение", 2004, 352 с.

Братская колыбель. Поэзия. - М.: Независимая литературная премия "Дебют", Международный фонд "Поколение", 2004, 352 с.

Издательская деятельность премии "Дебют" имеет большую культурную ценность, чем гонка за призовыми двумя тысячами долларов. Перед нами три итоговых сборника. Крупная проза, малая проза (плюс драмы и эссе) и поэзия.

Начнем с "Квадратуры". Из представленных в ней прозаиков лауреат Владимир Лорченков выделяется абсолютно зрелой интонацией (заявленной, впрочем, годом раньше в рассказах). Читая его большую повесть, дрейфующую от терпкой фантастики к политической сатире, хочется понизить возрастной ценз премии - что поделать, если в сегодняшних нелегких буднях некоторые успевают к двадцати пяти окончательно и бесповоротно повзрослеть? Интересно одно высказывание Лорченкова, где он определяет себя как "молдавского писателя, пишущего по-русски".

Высказывание провокативное: "национальность" литературного произведения вроде бы принято идентифицировать по языку. Не будем же мы относить стихи Пушкина к эфиопской поэзии. Но есть в словах Лорченкова и позитивный смысл - речь идет о фольклорной системе, на которую он опирается. Между тем каждая фольклорная система полна и самодостаточна, смешение же их приводит к метафизической панике и эклектике.

Роман Адрианы Самаркандовой "Гепард и Львенок" - этакая "Лолита" от лица Лолиты. После двадцати лет такую вещь напишешь иначе, то есть напишешь другую. После двадцати пяти десять раз подумаешь, стоит ли вообще ее писать. Текст рассыпчат, избыточен, несвободен от повторов. Но он настолько явственно дышит горячей чувственностью, исходящей и от лирической героини, и от пейзажей летнего Крыма, и от языка, что интерес не ослабевает до самого финала. Роман на перепутье - если сохранить температуру и повысить точность письма, получится подлинная литература; если же в избранную тему погрузить более динамичный сюжет, выйдет сортовой глянец. Выбор за автором.

Андрею Иванову в бесхитростной повести "из школьной жизни" удалось стать не только искренним (иногда проще излагать правду, чем фантазировать), но и убедительным. Все дело в интонации. Это как в купе. Один травит "занимательные" истории, но слушать его отчего-то скучно и тошно; другой просто говорит о семье и работе - и вдруг втягиваешься. Остается пожелать автору научиться так же доверительно говорить о том, чего физически не было (хоть это звучит немного цинично).

Александр Силаев, лауреат по фантастике, написал жутковатую и выверенную антиутопию. Любопытно, что повесть Силаева намеренно и стопроцентно эпична, амбивалентна, безоценочна: образ автора не реконструируется, его отношение к заявленному им миру вынесено за скобки. Аналог - "Звездный десант" Кэмерона, где не поймешь, милитарист автор или пацифист. Интеллигент Силаев саморазоблачился в своей эссеистике - опять же годом раньше.

В "Альдебараках" радует разнообразие: жанров, прозаических и драматических школ, отношений к самому понятию школы. Например, большой и очень убедительно написанный рассказ Андрея Коротеева "Пришлые люди" находится в точке пересечения влияний Платонова, Маркеса и Бакина. Превосходная пьеса "Синяя борода" Дарьи Грацевич и Екатерины Якушиной отлично вписывается в базисные правила драматургии, написана "как надо". Ее, пьесу, не отступая от текста, можно поставить многими способами, акцентируя так или иначе, - и это будут совершенно разные спектакли. Юлия Стениловская дает образцы хорошей сентиментальной прозы. Фантаст Владимир Аренев явно заканчивает мастер-класс Айзека Азимова. Мы перечислили отличников - что, впрочем, естественно для верхушки конкурсного отбора.

Следующая группа участников - бунтовщики, хлопнувшие школьной дверью. Это Ксения Жукова с очевидно талантливой и столь же очевидно туманной пьесой "Случайности" и Дмитрий Теткин, сумевший вывалиться из сверхдемократичного и терпимого к любым разворотам жанра эссе. Не случайно оба "хулигана" стали лауреатами - "Дебютом" при прочих равных поощряется немного странная самостоятельность, инаковость. Привить диковинный черенок к общекультурной лозе никогда не поздно.

Особняком, по-моему, стоит прозаик Николай Епихин, которого в сквозной метафоре школы можно назвать выпускником. В лучших своих рассказах Епихин вступает с чеховской традицией в отношения не ученичества, а диалога. Его проза идет как бы в ритме дыхания; между строками и абзацами возникает тот самый воздух, о котором говорил Моэм применительно к прозе Чехова.

Пусть простят меня неназванные авторы - они не хуже упомянутых, в сборнике нет очевидных провисаний. Все произведения, так или иначе, осмысленны.

Что до "Братской колыбели", то здесь говорить об отдельных поэтах было бы таким же культурным безумием, как перечислять по фамилиям население Китая. Интересна сама претензия издательской программы "Дебюта" и составителя Данилы Давыдова - в сборнике представлены не только лауреаты, финалисты и некоторые "лонг-листеры" за четыре года существования премии, но и подходящие по возрасту представители "внешнего мира". То есть совершена попытка дать портрет нового поэтического поколения.

С другой стороны, если не оперировать звучным титулом поэта, а подойти к проблеме практически, стихи по-русски пишут не 124 молодых автора, а десятки тысяч. Очевидно, что весь этот океан пропущен не только через личный вкусовой аппарат Давыдова (личные аппараты не выдерживают такой нагрузки), но и через своеобразный культурный фильтр. Иными словами, упаковано в братскую колыбель невероятно много разного. А вот чего там нет?

Там нет стихов, составленных по методу поэта-песенника: берется апробированный ритм, уже с готовыми зачинами, переходами и кульминациями, а потом пустоты заполняются примерно подходящими словами. Сборник (антология?) существует в условиях кризиса старого стихосложения. Это не значит, что в нем нет (или мало) стихотворений, написанных традиционно. Это значит, что старая добрая силлаботоника каждый раз и каждым переоткрыта лично и заново. Нет хореев и ямбов, говорящих вместо автора.

Большим кредитом доверия в глазах так состроенного поколения "Дебюта" (или составителя) обладает верлибр, эссеистика в столбик, освоенная предыдущим поколением с подачи Дмитрия Кузьмина. Где выше доверие к готовым формам, там выше и процент машинальности, ослабление напряжения собственного поэтического поиска. Новое поколение представлено классической парой медвежат, у одного из которых (традиция) внимательная лиса хорошо обкусала пирожок, а у второго (верлибр) только примеривается.

Что ж, пожелаем лисе-составителю (Давыдову или его сменщику) в дальнейшем зоркости на оба глаза, тотального недоверия к сложившимся поэтическим системам. Тогда штучность и уровень литературного продукта еще возрастут.