Творчество - это отрочество

Андрей Вознесенский. Возвратитесь в цветы. Поэма. Художественное оформление: А.Данилова. - Челябинск, Издательский дом "Фонд Галерея", 2004, 80 с.

"Колокола, гудошники, / Звон, звон┘ / Вам, художники / Всех времен!" Год, наверное, 1963-й. Поэзия - в оттепельные массы! Мне (все повторяется) четырнадцать лет, и мы с одноклассниками ходим попеременно то в "гудящую раковину гиганта - ухо Политехнического", то в гигантский зал Лужников┘ О, счастье, о, морок! На обратном пути Ахмадулина с Вознесенским, которые только что шаманили на просцениуме, поднимаются по кривым, по весенним ступенькам в троллейбус # 15, и мы все скопом едем до метро "Спортивная". Можно исподтишка разглядеть поближе доброе, и странное, и некичливое лицо моего (о!) поэта. "Автопортрет мой, реторта неона, апостол небесных ворот┘"

Минуло четыре десятилетия.

По-прежнему любя стихи Вознесенского, позднее я открыла для себя его мемуары и эссеистику - спасибо за щедрую пристальность к чужим мирам, за острый прищур памяти, за это его собственное словосочетание - "рифмы прозы"┘ Вознесенский как поэт подлинного дара свыше (так музыканту от рожденья даются особые пальцы и абсолютный слух), в рамках коего авангарду не тесно с традицией, музыке - с архитектурой, стиху - с графикой, духу - с плотью, всегда был и, слава тебе господи, остается и вдохновенным, и неровным. Завистливые коллеги и прокурорствующие критики (по Шварцу, "жучки") всю-то жизнь и справа, и слева старательно фиксируют именно его неровности, не замечая, что и они, отклонения, повторы, сбои, у настоящего, то есть вдохновенного, поэта, суть коллекционная ценность, постепенно входящая в историю русского слова┘

Только что в Челябинске вышла отдельным изданием новая поэма Вознесенского "Возвратитесь в цветы", иллюстрированная отчасти его же графикой, - призыв Заболоцкого "Любите живопись, поэты" из вослед идущих реализовал, пожалуй, в полной мере лишь он, Андрей Андреич (да еще виртуоз линии Юнна Мориц)┘ Это и впрямь поэма - со сквозным сюжетом, со своим авторским монологом и перебивающим его хором, а также с рефренами, посвящениями, отступлениями (поэт назовет их "авторский отступ") и эпилогом. Мастер развернутой метафоры, Вознесенский отождествляет себя и своих современников с цветами: и этот, и эта - ирисы, а тот - вьюнок, а та - лилия, а вот вам - подсолнух. Хотя главный герой поэмы - это, безусловно, ИРИС: само слово постоянно обыгрывается в мягких неологизмах, а буквы, его составляющие, сквозят в авторских рисунках┘

Поэт, как алхимик стиха, предлагает новый, врачующий элемент - цветоний.

Он совершает бытийные открытия, выводя их из игры фонемами, из корнесловия: "Есть сила ботаническая. Власть. / Есть силлабо-тоническая страсть, / пронзающая потроха. / Есть тайная ботаника стиха".

Даже простой каламбур в его устах не хохма, а метафора: Марина Цветаева - цвета Ева┘ Вообще отдельные строки новой поэмы Вознесенского так и просятся в афоризмы: "М.Розанова - не матом единым проза нова"; "цветы - мазохисты: им нравится умирать"; "из стреляющих лишь амуры - бескорыстны!".

Еще в этой поэме мы обнаружим вспышки молодого, незаштампованного, самоироничного постмодернизма: здесь наличествует и автопародия (был сосед Букашкин в ранних стихах - стал Цветков, он же анти-Цветков), и просто пародия на накладные или комментарии как на документ, введенный в художественный текст. Здесь - и коллаж, и анаграмма, и бурлеск, и молитва┘ Причем все означенные жанры чувствуют себя на равных - вне иерархии и чуть-чуть на грани шаржа. Чего больше в нынешнем творчестве Вознесенского - классической традиции? Взбрыков поперек? Футуризма, покрывшегося патиной гармонии? Пожалуй, точней всего сказал о себе поэт сам: "Я - консервативный анархист┘"

А в эпилоге к поэме происходит воображаемый разговор между автором и его наставником с младых ногтей - Пастернаком. "Мой гений сквозь мрак, разрывающий душу, / сказал, как судьбу подытожил: / "Я счастлив торжеству вашему, Андрюша. / Я рад, что до него дожил". Так - он - его - слышит. Имеет право.

Страна детства и отрочества всегда по мере отдаления от нее - приближается. В поэме "Возвратитесь в цветы" - много от живописи наива, от ребячьей, то есть изумленной непосредственности, просто от дошкольной мифологии: "Ты дрожишь, как Дюймовочка, в розовом капоре┘" Тут - и отсветы игр, и дразнилки, и дудочка стеклодува, и волшебный сад. Тут и вера в сказку с хорошим концом: "Пусть шоссе пролетает точильными искрами. / Есть одна в мире истина: "я + ты". / Живите искренне. / Живите ирисно! / Возвратитесь в цветы!" Кстати, ощущает ли сам поэт, что здесь, в эпилоге, отзываются стихи более чем соракалетней давности, еще из "Мозаики", которую я знала наизусть и выясняется, что нет, не забыла: "Дали девочке искорку, / не ириску, а искорку. / Искру поиска, искру риска, / искру дерзости олимпийской┘"

Итак, патриархом окликнута - девочка: начало жизни, поиск, риск, олимпийская дерзость. Перед нами единственный вид дидактики (это когда она идет от поэта, заклинающего самого же себя), которая не усыпляет, а трогает, тормошит и будит.

Таков сегодняшний Андрей Вознесенский.