Любимый телевизор Бетховена

НОВЫЙ МИР

Татьяна Бек. Служенье птиц.

Стихи о перемене времен, о "столкновении эр". О том, что честная бедность уже не модна, не актуальна. "Моя душа контужена жестоко - / Живет, однако┘ И под звуки рока / Поет свое, как древний пионер".

Олег Зоберн. Тихий Иерихон. Рассказ.

Пионерское детство глазами постаревшего горниста. Взгляд из одного времени на другое. Ангелы, мертвецы, озверевшие скауты. Ничем не хуже пелевинских рассказов из цикла "Встроенный напоминатель". В конце концов гопники сдают горн в металлолом, а горнист уходит "прямо на ангельские голоса, туда, куда уходят все советские люди".

Алла Латынина. Люди как люди. Работа как работа.

Разборка со скандальным романом "Нет" Горалик и Кузнецова. Обвинения в плагиате, релятивизме и популизме. Вывод авторов: порнуха - обычное дело, мутанты - обычные люди. Вывод Латыниной: перед нами остросюжетный бестселлер. Коммерция, но никак не большая литература.

Сергей Аверинцев. Опыт петербургской интеллигенции в советские годы - по личным впечатлениям.

Прошлогоднее выступление покойного ныне ученого на конференции в Риме. Речь идет о петербургском стиле поведения и петербургском культурном типе. Этот тип, если верить Аверинцеву, отличает "отчетливость парадигмы". То есть, попросту говоря, верность принципам. И по этому признаку, рассуждает ученый, Бродский и Лев Гумилев не могут считаться "питерскими". А вот Мандельштам, поэт одержимый и нетерпимый, - истинный петербуржец.

ЗНАМЯ

Михаил Айзенберг. Кустарные виды. Стихи.

У Айзенберга хорошо все. Все, что ни процитируй. А лучше всего вот эта растерянность, беспомощность, неуверенность, в которой силы больше, чем во всех стихах Евтушенко: "Я ни за что не могу поручиться. / Что это тянется там, волочится? / Что это ходит за мной по пятам? / В окна стучится - / что это там? / И не заметил, с каких это пор / пляшет невидимая волокита. / Так уж невидима? / Даже шофер / щурится в зеркало заднего вида".

Наталья Рубанова. Люди сверху, люди снизу. Текст, распадающийся на пазлы.

Повесть в духе экспериментальных вещей Аксенова типа "В поисках жанра" или "Затоваренной бочкотары". Удивительно, что написала ее достаточно молодая писательница. Масса вставных конструкций, отступлений, рефлексии и сленга. В перестроечные годы эти пазлы могли стать сенсацией. А сейчас отгадка угадывается еще до того, как начал читать загадку.

Евгений Сабуров. Не до конца несчастен.

Жемчужина июньского номера. По-китайски мудрые и по-русски пасмурные стихи. "Граффити в мужском туалете / ялтинской средней школы

# 15 / не отличались разнообразьем. / Теперь под украинским владычеством / ялтинская средняя школа # 15 / переименована в ялтинскую среднюю школу # 7. / Но граффити в мужском туалете / ялтинской средней школы

# 7 / по-прежнему не отличаются разнообразьем". Сортир - одно из немногих мест, где время останавливается и начинается вечность. Что правда, то правда.

Элла Медякова. Ленинградская история.

Исповедь женщины-инвалида, на которую рефреном накладываются ахматовские стихи. Плюс встреча с самой Ахматовой. Плюс сюжет о несчастной любви. И все это без тени надрыва, без пафоса и содроганья. Налицо благородная сдержанность и очень хороший нонфикшн, сплетающийся с настоящей литературой.

Владимир Радзишевский. Байки старой "Литературки".

История "Литературной газеты", данная в анекдотах. Чаковский, Симонов, Шагинян, Марков. Зубры и клоуны, герои и приспособленцы. У нас действительно была великая эпоха. Великая и очень смешная. "Следующая - "Никитские Ворота", - прохрипело в троллейбусном динамике.

- Это в честь кого же? - заерзал любознательный сосед".

ОКТЯБРЬ

Нина Горланова, Вячеслав Букур. Два рассказа.

Место действия - Пермь. Время - 2003-й. Но с таким же успехом мог быть 91-й или 82-й. В провинции время течет иначе, чем в Москве или Питере. А если учесть нагроможденье абсурда в этих наивных и трогательных рассказах, то понимаешь, что страна не сильно изменилась и с гоголевских времен. Иностранец Джек, сочувствующий жертвам репрессий и в первой же подворотне обутый идейными пермскими гопниками. Дальнобойщик, чуть не убивший любимую тещу профессиональным ударом справа. Собака Новобранец и соседи, живущие в состоянии любви-ненависти ко всему миру. Все это персонажи вечные. Вечные и любимые.

"В день рождения Макса┘ Глафира вернулась поздно, с легким сизым налетом лица┘

- Собрание было долгое┘ Парторг задержал еще, все про митинг протеста напоминал, не успела тебе подарок купить.

- Коммунизм тебе дороже мужа? - закатил глаза Макс.

- Что ты, что ты! Завтра обязательно сделаю подарок.

- Сделай мне подарок - не делай революцию!"

Дмитрий Пригов. Невыносимость подобного.

Отрывок из романа "Ренат и Дракон", который готовится к выходу в "НЛО". "Лошадь была священным животным богатырей, сопровождавшим их всю жизнь. С особыми почестями и ритуалами, когда случалось, она ложилась в могилу вместе со смертными телами богатырей. Легкой женоподобной дымкой сопровождала бессмертную часть их существа в дальнейших странствованиях по иным мирам. Над захоронениями изношенной и уже ненужной плоти насыпали огромные холмы, чуть сглаженные вершины которых и доныне разнообразят вполне унылые продольные пейзажи срединной России. Изредка холмы содрогались от непонятных явлений, происходивших в их глубинах". Этот загадочный текст у автора не принимают (по сюжету) в издательстве. Вокруг текста закручивается интрига. Все это на фоне тошнотворной позднесоветской действительности. Тема в принципе не новая для Пригова со товарищи: империя и ее сакральные символы.

Дмитрий Стахов. Издатый в полный рост.

Еще одна издательская история. Смешная и поучительная. Бандитские нравы книжного бизнеса, где выживает самый наглый и хитрый. Вывод автора: "Богатство в России не грозит даже "издатым в полный рост", если только они не запускают литературные проекты или в результате счастливого стечения обстоятельств тиражи их произведений не зашкаливает". Но, в конце концов, это не главное, если тебя читают более двух человек.

Кирилл Кобрин. Европейский поэт ХХ века.

О голландском поэте Мартинусе Нейхофе. Буржуа и аккуратисте. Модернисте и патриоте. "Отказываясь от "я", поэт подчеркивает принадлежность к народу, который ежедневно поддерживает уровень воды в системе каналов, созданной столетия назад; к народу, населяющему страну, которая находится ниже уровня моря и которая, согласно естественному ходу вещей, не должна существовать. В Голландии наглядной становится простая истина: человечество существует неестественно, оно выживает лишь в результате невероятных ежедневных усилий; эти "усилия" и составляют содержание Культуры".

ДРУЖБА НАРОДОВ

Елена Исаева. Там на Арбате┘

Традиционные, но очень тщательно выписанные стихи. И еще - очень московские: "На Садовой, Трубной или Мытной, / Где бродить назначено судьбой, / Я уже не буду беззащитной / И открытою перед тобой".

Роман Сенчин. Друг человека┘ История из скорого завтра.

Впервые, кажется, Сенчин описывает будущее, а не настоящее. Но эта мрачная футурология, по сути, мало отличается от его ранних вещей. И там и там жизнь дана с точки зрения одноклеточного. Или с точки зрения прола из оруэлловского "1984".

Валентин Резник. Дела были плохи, а жизнь хороша!

Очень точный заголовок поставили Резнику в редакции "Дружбы народов". В его стихах сплошной позитив при тотальной непрухе. Противоестественный оптимизм, несмотря на возраст и "плохие дела": "Любого рода трудности / Мне будут по плечу. / Люби меня, как в юности. / Как я того хочу. / На слабости и странности / Глаза не закрывай, / Но даже после старости / Меня не забывай".

Александр Тимофеевский. Коричневый блокнот и три страницы писчей бумаги.

Германия, Бельгия, Франция. Путевые заметки в духе Бориса Житкова: где был и что видел. Этого оказывается вполне достаточно, чтобы передать европейскую ауру. Плюс замечательные стихи: "Сюда приехавши с Востока, / Не мог предчувствовать заранее, / Что розовая, круглопопая, / Грудастая и краснощекая / Предстанет предо мной Германия". Но и все остальное читается как большое стихотворение в прозе: "Вот стул, на котором сидел Бетховен. Вот стол, за которым работал Бетховен. Вот телевизор, который смотрел Бетховен. Вот компьютер, с помощью которого великий Бетховен┘ и проч". Это, видимо, лучшая публикация в толстожурнальном июне.

Вячеслав Алексеев, Леонид Ашкенази, Алла Кузнецова. Автор и Интернет.

Породил ли интернет новые правовые отношения между обществом и автором? Произойдет ли разделение интернета на высокий (признанные сайты, известные авторы), любительский и коммерческий? Как явление "литературный салон" влияет на литературу? Ответы на эти и другие вопросы. Одна из немногих попыток серьезного анализа литературного интернета.