Между попсой и эстетством

Издательства у нас теперь работают как часы. Каждый месяц выходит несколько названий иностранной прозы и даже поэзии. Все они доступны, все продаются, а некоторые и переведены сравнительно грамотно. Западный мейнстрим появляется на прилавках со скоростью, приличествующей цивилизованным странам. В общем, все хорошо.

В этой ситуации у журнала, специализирующегося на переводах, есть, по-моему, единственный выход: публиковать маргиналии. Тексты, рассчитанные на неширокий, но зато очень взыскательный вкус. Экспериментальные романы. Эссе профессоров из американской глубинки. Стихи поэтов, которых и на родине знает лишь их ближайшее окружение. Это означало бы резкое падение тиража и рост авторитета. В определенных кругах.

Слава богу, "Иностранка" таким путем не пошла. Ее майский номер - тому лучшее доказательство. В этом номере все без исключения тексты доступны неподготовленному читателю, просто на них еще не покусилось российское книгоиздание. А некоторые имена даже можно считать раскрученными.

Среди них Филип Рот (роман "Людское клеймо", окончание), Аманда Лир ("Дали глазами Аманды") и Дж.М. Кутзее с нобелевской лекцией под названьем "Он и его слуга".

Рот - американский классик, еще в шестидесятые прославившийся книгой "Она была такая хорошая" и другими культовыми вещами. А пару лет назад по его "Людскому клейму" был снят вполне приличный фильм "Запятнанная репутация" с Энтони Хопкинсом в главной роли.

Аманда Лир - эстрадная певичка, очень популярная у нас в семидесятые - начало восьмидесятых. А еще - топ-модель и художница. С кем она только не тусовалась! Среди ее знакомых рокеров, профессиональных наркуш и контркультурщиков попадались такие зубры, как Сальвадор Дали.

Вот характерный образчик стиля Аманды Лир: "Он олицетворял многие вещи, которые были мне ненавистны: деньги, роскошь, и главное - лицемерие. Я бы даже не сказала, что меня так уж притягивает его гениальность. Я в меру ценила его картины, да и то не все. Теории Дали часто представлялись мне не слишком-то стройными. По логике, у меня не было ни малейших причин искать с ним новых встреч. Если, конечно, исключить возможность, что я и сама в него влюбилась". Причины, по которым тянуло друг к другу старого скандалиста и юных хиппи, еще ждут своего исследователя. Часть тайн как раз и приоткрывает документальная книга Аманды.

Чтоб не знать, кто такой Джозеф Кутзее, надо не только книг, но и газет не читать. Для таких уникумов даем короткую справку. Кутзее - южноафриканский писатель, лауреат букеровской (дважды!) и нобелевской премий. Живой пример того, что иногда эти премии достаются хорошим писателям. Самые известные его вещи - "Жизнь и смерть Михаэла К.", "Осень в Петербурге" и "Бесчестье". "Он и его слуга" - метафорическое повествование, в центре которого стоят писатель и Смерть.

Писатели вообще любят писать о писателях. Это вечная тема. Ей посвящен и текст китайца Ван Мэна "Мертвеющие корни самшита". В повести бывшего министра культуры Китая чудится что-то очень знакомое. Возникают мгновенные ассоциации с трифоновским "Время и место". И даже с "Мартином Иденом". А еще понимаешь, что позднесоветский застой протекал очень похоже во всех социалистических странах. Вязкая и душная атмосфера, описываемая Ван Мэном, мало отличается от той, которую знали мы. В общем, никакой китайской специфики и экзотики. Если не считать метафоры, вынесенной в заглавие.