"Вверх тормашками падать в ничто"

НОВЫЙ МИР

Олег Ермаков. Возвращение в Кандагар. Повесть

Герои повести когда-то воевали вместе в Афганистане. Один живет в Средней Азии, другой - в России. Когда начались погромы русских, первый поехал ко второму. Вот и весь сюжет. Автор не живописует ужасы и не пытается философски разобраться в произошедшем. Все произошедшее - случайно. Человек не может ничего понять, он может только вспомнить. Еще иногда ему хочется вернуться, но возвращаться некуда. "Водитель их автобуса сбежал, забыв открыть двери. Мужики налегли и со скрежетом раскрыли двери, все посыпались на улицу, поспешили прочь, в противоположную от чапанов сторону, кто-то побежал. Толпа сзади гудела, раздавались крики. Вот когда он почувствовал себя по-настоящему безоружным. Сокрушительное чувство немощи, пустоты в руках. Судорогой свело пальцы".

Ольга Кучкина. Оглашенная тишина. Стихи

"Здесь стыд давно забыт, и ум спекулятивен, / играет на низах бесплодно и темно, / и каждый негодяй убийственно активен, / а добрый человек молчит, глядит в окно". Стихи Ольги Кучкиной - стихи этого самого доброго человека.

Людмила Улицкая. Искренне ваш Шурик. Роман

Похождения обаятельного юноши продолжаются. Он все так же мил и добр. Женщины все так же не чают в нем души, но в его собственной душе никакого следа не оставляют. А некоторые так даже гибнут. "А Шурик вовсе ни о чем не думал: он дышал, бежал, добежал, и снова бежал и летел, и парил, и опускался, и снова поднимался┘ И все это счастье совершенно невозможно без этого природой созданного чуда - женщины с ее глазами, губами, грудями и тесной пропастью, в которую проваливаешься, чтобы лететь┘" Опубликовано окончание первой книги.

Анатолий Кобенков. Растерянная радость. Стихи

Жизнь грустна, но есть утешение, которое, может быть, выдумка, но это уже не важно. "Если встретишь Йорика, вспомни: отец твой - Йорик, / прикоснешься к тополю, думай: отец твой - тополь┘"

Александр Тимофеевский.

Игра, которой нет. Стихи

Стихи Александра Тимофеевского хорошо читать на ходу, в мороз. Согревают. Вот одно. Целиком: "Мне прошлого не нужно никакого, / Но я хотел бы в мире жить похожем, / К примеру, стать в рассказе Казакова / Случайно им увиденным прохожим".

Александр Солженицын. Георгий Владимов "Генерал и его армия". Из "Литературной коллекции"

"Очень значительная книга". Композиция - верная. Образы реалистичные. Картины - живописные. Речь персонажей - крепкая четверка. Рекомендовано к чтению.

Владимир Губайловский. Неизбежность поэзии. Очерк поэтического пространства-времени

"Неизбежность", видимо, в противовес "невозможности". Максим Амелин. Дмитрий Воденников. Сергей Стратановский. Алексей Цветков. Под конец статьи - верный способ достичь успеха на ниве изящной словесности: "А чтобы дождаться признания современников (если это действительно необходимо), нужно всего лишь поскрипеть лет этак двадцать-тридцать. Кто дотянет, тот и получит все лавры". Вот и скрипят.

ЗНАМЯ

Лев Лосев. "Багровый внук, вот твой вишневый сад┘" Стихи

В жизни много загадок, и на некоторые из них можно ответить словами, вернее, буквами. "Ты на кого похож?" - по-бабьи взвизги хора / пеструх-коров, дворов и курочек-рябух. / "Я на кого похож?" - спросил он у забора. / Забор сказал что мог при помощи трех букв".

Анатолий Королев. Быть Босхом. Роман с биографией

Биография здесь - самого Анатолия Королева. В юности угораздило его служить офицером в дисбате. При этом он проходил свидетелем по политическому делу. И еще писал роман о Босхе. Роман скворчит как глазунья, брызжет аллюзиями и утешает сопоставлениями: ничего нет нового под солнцем: инквизиторы (они же гэбисты) все такие же интеллектуалы и эстеты, рабы (они же зэки) все так же хитры и изворотливы, а жрецы-художники напускают туман в очи, говорят загадками и живут своим будущим. Тяжело быть жрецом.

Александр Тимофеевский.

В дни Страшного суда. Стихи

Воспользуемся случаем, чтобы еще раз процитировать стихи этого хорошего поэта: "Что ожидать нам от судьбы? / Какие будут перемены? / А телеграфные столбы / Бегут как русские из плена".

Валерий Трофимов. Грунтовые воды. Стихи

Из стихотворения "Батюшков": "Вот вам природа, изощрения творца┘ / В палате хроников стоит тяжелый запах. / Стирает вечность выражение лица, / И голый локоть держит бог в железных лапах / И так, не дернешься, доводит до конца". Валерий Трофимов по профессии - психотерапевт. Жаль, у Батюшкова такого не было.

Лев Аннинский. Удары шпагой: о Георгии Владимове. Воспоминания. Переписка

Из письма Владимова Аннинскому: "Но вся эта "деревенщина" - исключая, может быть, Матрену, шукшинских "чудиков" и можаевского Живого, - существовала лишь в головах изобретателей, в чертежах и эскизах, натурные же образцы - не работали, и в конце концов это выявил, сам того не хотя, Распутин со своими святыми старухами. Мы с тобой знаем, что пуще всего они мечтают перебраться в квартиры с газом и унитазом, но согласно Распутину они так свою "почву" любят, что даже полы моют перед затоплением Матеры. Это и не им самим придумано, а заимствовано частью из "Поэмы о море" Довженко, а частью из "Гибели эскадры" Корнейчука, где боцман приказывает драить палубу перед затоплением родного линкора".

Арсений Альвинг. Бессонница. Стихи

Под псевдонимом Альвинг печатал свои стихи Арсений Алексеевич Смирнов (1885-1942). Он переводил французских поэтов (перевод "Цветов зла" был уничтожен цензурой, еще царской), при советской власти сидел в тюрьме, выйдя, руководил поэтической студией при Дворце пионеров (у него обучался Генрих Сапгир). Публикуемые стихотворения были написаны им в основном во время войны, когда поэт дежурил на крыше дома и тушил зажигательные бомбы. "И в бессменном кошмаре, / В гуле окриков праздных, / Любо воду нам лить в решето, / Задыхаться в угаре, / Плакать в снах безобразных, / Вверх тормашками падать в ничто!"

Юлия Качалкина. Свободные от стиха, или Почему в иные эпохи господство верлибра очевидно

Капитальная статья. "Верлибр идеален для архивирования мыслей, чувств, ощущений - всей палитры внутреннего содержания. И заложенная в верлибре потенция классических размеров однажды в недалеком, надеемся, будущем вновь поможет появиться в русской поэзии полноценному классическому стиху, который не будет хромать ни по форме, ни по мысли, ибо вновь заработает тыняновский принцип взаимосвязи между ними".

ОКТЯБРЬ

Василий Аксенов. Вольтерьянцы и вольтерьянки. Старинный роман

Окончание романа Аксенова. Плюс интервью с автором главного редактора "Октября" Ирины Барметовой: "Я описал наше родовое, с папиной русской стороны, село - Покровское, Рязанской области. Огромное село такое, раскиданное на холмах. Как при царе Горохе, так и сейчас стоит, по-моему, без особых изменений. На холмах было много усадеб помещичьих: там не один был помещик, много. Когда я первый раз приехал туда с отцом в начале 60-х, мне рассказывали, что на одном холме, вот тут вот, барин пустил лебедей в пруды, там беседки построил┘ все стояло, как одно целое. Электричества не было, воду из колодца поднимали журавлем┘ пьянка безумная какая-то┘ родственница Таня утром нам с отцом выносила яичницу из двадцати яиц и бутыль мутного такого самогона. На наши возражения отвечала: "Вы же на отдыхе┘" В избе - корова, куры..." Роман, кстати, о Вольтере, Екатерине, действительно старинный роман.

Владимир Салимон. Настоящим жить приходится. Стихи

Чтобы очень хорошего поэта Владимира Салимона не приняли за антропофага и педофила целиком стихи приводить приходится (а не только последние две строчки). Что, честно говоря, только радует: "Тогда как утренние тени / прохладной нежностью полны, / веранды шаткие ступени / и в жаркий полдень холодны. / По ним, опасливо ступая, / спускаемся в заглохший сад, / и ножка в туфельке босая / невольно привлекает взгляд. / Но более всего на свете / мне хочется сказать тебе: / так сладко пахнут только дети / в воскресной уличной толпе".

Дмитрий Веденяпин. Озарение Саид-Бабы. Стихи

Маленькая поэма. В двух частях. Краткое содержание: "Был смысл как смысл, вдруг - бац! и вышел весь┘" А вообще хорошо, красиво, философично.

Андрей Геласимов. Зиганшин-буги. Рассказ

Рассказ, точнее, советская сказка - о том, чего, наверное, никогда и не было и быть не могло. СССР, "стиляги", комсомол, дурдом вместо тюрьмы - прошлое тысячелетие, короче. А ведь когда-то было: "Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин съел один сапог┘" Совершенно не в духе Геласимова.

"Быть дочерью трудной матери┘" Письма Ариадны Эфрон Маргарите Алигер

Обо всем. О Цветаевой, Казакевиче, трудностях и о счастье, конечно: "Подключили наконец газ, и я важно выпила первую чашку чая с бубликом за красным, таким же, как у Вас, кухонным столиком. "Удобства" действуют на полный; из всех кранов льет крутой кипяток (холодной воды почему-то не наблюдается┘" Это Таруса, 1962 год. А мы все Чубайса ругаем да "грабительские" демократические реформы.

Сергей Солоух. Коллеги

Незлые заметки. Действительно, о коллегах - о литераторах. Об Ильфе, о том же Аксенове (так что название не случайно), о том же (опять) Геласимове, о Клехе┘

Борис Хазанов. Долой историю, или О том, о сем

Вторая мировая война и Смысл истории, "волшебное уравнение литературы", Гегель, Шопенгауэр и Эрнст Блох. Ужас истории: "Перед лицом истории вы ничто. Вы абсолютно бессильны. Вы, как муравей в щелях и трещинах лживой, политизированной, притязающей на статус общеобязательного национального достояния, размалеванной, словно труп в палисандровом гробу, навязанной вам истории. Она преследует вас повсюду: помпезными памятниками на улицах, пародированием войск, болтовней домашнего экрана, газетной дребеденью, ангажированной публицистикой и псевдолитературой┘"

ДРУЖБА НАРОДОВ

Татьяна Бек. И внезапная тяга природна, как вьюга┘

Стихи

"Остался ветер, желуди в лукошке / И знание, пронзенное тоской, - / Что Пушкин, уходя просил морошки. / Морошки, а не жалости людской". В стихах "Пушкин" и "лукошко" соседствуют самым естественным образом. Псевдонапряжения иронии между ними не возникает. Часто, и с нескрываемым восторгом, говорят о самоиронии Бек, но этот восторг напоминает радость жильцов, которым дали наконец горячую воду. Стихи Татьяны Бек - редкий случай! - серьезны без претензии на серьезность.

Денис Гуцко. Там, при реках Вавилона. Повесть

Кажется, в литературе появляется новый герой - человек, лишенный родины. Беженец, вынужденный переселенец и т.д. Человек, который просыпается ночью, разбуженный пустотой. Герой Дениса Гуцко - русский, выросший в Тбилиси. Он поехал учиться в Ростов, и оттуда его забрали в армию. Попадает на "урегулирование межнационального конфликта". Армяно-азербайджанского. Причины этого конфликта туманны для самих участников, и где уж их понять ему - человеку без корней. "Ему тоже захотелось иметь деревенских родственников. Так откуда это острое, как запах шерсти, желание - чувствовать корни? Увлеченный книгами, он начинал догадываться, что они никогда не дадут ему этого. Книжная Россия не утолит".

Дмитрий Григорьев. И день открыл свой влажный рот┘ Стихи

Еще одни грустные городские стихи. Бог кричит, но его не слышно из-за шума машин и поднимающегося лифта. Будем считать, что в этом лифте едет ангел. "Меня вы спросите: как успехи, / а я отвечу: радиопомехи, / вся моя история - радиопомехи / в передаче о сладкой жизни".

Анатолий Цырульников. Чтобы поговорить с Богом, остался один Алтай

Суть ясна из названия, но дело в деталях. Анатолий Цырульников повстречался на Алтае с местным учителем Владимиром Моносовым. Тот и говорит: "Я набрал мальчиков, дал инструмент для резьбы и вместе с ними учился, я ведь этим раньше не занимался. Смотрели буклеты, вещи. И через две недели эти ребята, шестиклассники, знаете, как вырезали? Как будто до этого учились у отцов, дедов!" Чудаки и необъяснимые явления только на Алтае остались. Бермудский треугольник загадили, к Гималаям подбираются.

Продуктивная эклектика

Ольга Дунаевская беседует с литературоведом Марком Липовецким об изданном в США энциклопедическом томе "Словаря литературной биографии", посвященном современным российским писателям, и других интересных вещах.

"- В чем для вас этика постмодернизма?

- Постмодернистская игра направлена прежде всего на освоение точки зрения Другого┘ Во-первых, это означает намеренный и настойчивый подрыв собственной правоты и идентичности. Во-вторых, признание того, что любая идентичность набирает вес за счет демонизации Другого. И, в-третьих, постмодернизм непрерывно вырабатывает стратегии построения своего как другого и другого как своего. В кино интересными в этом отношении мне показались "Кукушка" Александра Рогожкина и "Любовник" Валерия Тодоровского".