Евгений Лесин Александр Мелихов. Чума: Роман. - М.: Вагриус, 2003, 304 с. (Вагриус-Проза)
Первое ощущение: в жизни так не бывает. Слишком плавно, незаметно. Не быстро - что нормально: все-таки проза, - а именно незаметно. Младенчество, детство, юность, первое чтение, журнал "Юность" (мелькает случайно имя Сартра), первая влюбленность, первая любовь, институт, брак, ребенок, еще одно мелькание (теперь уже "Иностранка" и напечатанный там "Посторонний"), супружеская измена, проблемы с сыном, проблемы, проблемы, проблемы┘
"Юность" и "Иностранка" - намек на заголовок . Не потому, мол, что неграмотный, как бы говорит автор, у меня такое название, а потому что не мог иначе. Можно было бы - "Пир во время чумы" (по Пушкину), но нет ведь в романе пира. Только чума. Можно было бы - "Крокодил..." (по Достоевскому), но в романе - аллигаторы (у Камю, если помните, - крысы). Ближе всего, как ни странно, "12 стульев" - не из-за юмора (роман абсолютно мрачный, беспросветный, безнадежный), а из-за финала. В "12 стульях" как раз такой финал - не смерть, не гибель, а чернота, кошмар какой-то советский.
У Мелихова кошмар не советский, а потому еще более угрюмый и мрачный. Не на кого валить вину, только на себя. Мальчика Витю, героя, с детства "преследовали" аллигаторы - общее название для всего плохого. Девочка Аня обещала его спасти. Спасала и оберегала всю жизнь. Почти всю жизнь, потому что со временем постаревшая девочка сказала: "Когда-то я обещала защитить тебя от аллигаторов, а вместо этого родила тебе самого страшного аллигатора". Ничего, последний раз шутит постаревший мальчик Витя, я уже сам аллигатор. Все мы аллигаторы. Кто-то немножко, а кто-то по самые уши. И тут нет простых объяснений (хотя сюжетно все вроде бы ясно: счастливая семья, вот только сын алкоголик, а впоследствии и он, и его когда-то счастливая мать - наркоманы), ведь настоящий аллигатор - сама жизнь.
Высоцкий, например, тоже - алкоголик, потом ставший наркоманом. Аллигаторы, как и крысы - символ и апофеоз чумы, ужаса. Они возникают откуда угодно, сами по себе, а как их называть - героин, водка, советская власть, воровская малина, тоталитарная секта - какая разница?
Отсюда, кстати, и незаметность перемещения сюжета и персонажей во времени и пространстве. Трудно следить за "обычной" их жизнью, за "простыми" заботами, горестями и радостями. То Питер, то Москва, то Израиль - пустые декорации. Забавные даже порою слова проскальзывают ("А эротические правила сопромата были прямо-таки эзотерическими, хоть Витя и не знал этого слова: была бы пара - момент найдется┘"), романтика, бытовуха┘ счастье, одним словом.
Когда начинается чума, когда взрослый сын маленького мальчика Вити и маленькой девочки Ани превращается в куклу и аллигатора - все становится предельно ясным, отчетливым. Никаких декораций, все без наркоза. Катарсис без наркоза - что может быть тяжелее?
Еще одно. Честное слово: читать до конца - опасно. Для душевного и духовного здоровья. Если все же дочитаете, то - обязательно сразу! - вернитесь к самому началу и прочтите еще хотя бы страниц десять-пятнадцать. Самых первых, самых светлых, про маленького Витю, про то, как летел к отцу и что-то большое и доброе неожиданно взметало его вверх. Обязательно! Я хоть и вернулся к началу, но все равно после "Чумы" два дня не пил. Ну их, такие катарсисы, очень уж тяжелы, не каждый, не каждый вынесет.
