Сергей Арутюнов Сергей Болмат. В воздухе: Роман. - М.: Иностранка, 2003, 431 с.
Намертво забыто имя той постпанковской девицы, отстраненно выпевавшей "Вояж", хит 80-х, где слышалось: "мы все путешествуем кто куда, расслабься и гляди в окно, не спрашивай, зачем ты здесь, просто гляди". Кто бы мог подумать, на той, советской еще дискотеке, что всем нам вскоре угрожает этот дрейф-трип: эмигрируя, оставаясь ли, чувствовать одно - идеи исчезли, но не исчезла жизнь, вне привычной перспективы означающая навал отголосков, и если опять праздноспоры о будущем, то нам уже не надо. Мы дорвались. До чего же?
"Улететь - куда? Зачем? ┘Токио, Новороссийск, Рангун, Рим, Нью-Йорк с его незаживающей раной, Шанхай, разноцветный Лиссабон, Мальдивы, абстрактный Сидней, еще более абстрактный Монреаль, Бомбей, Мехико, Москва, Афины, Буэнос-Айрес?"
Вещи. Их можно представлять натюрмортами и супермаркетными рядами. Люди? И с ними так же. Ну, вы, упоенные штатники, купившие билет в мечту, весело вам? Вы уже там, на вожделенном Западе (Востоке)? Вы - в воздухе. Название найдено Сергеем Болматом точно (справка: прозаик, р. 1960 г.; писал сценарии, "Сами по себе" - первая книга, а "В воздухе" - вторая). Шасси еще не коснулось земли, но уже три раза красилась стюардесса. Рейс "Трансгалактик". Транс┘
Сюжет: пострусский Эрик летит в Москву расследовать растрату западных долларов, а встречает пострусскую Жанну, и им есть что сказать друг другу. Все. И вполне достаточно, такими чуждыми себе мы еще не были, но надо привыкать: тошнотворный винегрет имен, марок, сентенций - тот самый мировой базар, на который нас выпустили. "Летите-летите... и солнце в зените". Но наши имена перестали означать. Национальная анонимность среди чужих изобилий.
Роман "В воздухе" исполнен как монолог в кабинете психоаналитика: добротно выписанные пространства сродни стандартным заставкам: тыц! - тропический "рай", отмена! - звездный купол с колоннадой. Язык словно пародия на неонатуральную школу, пестуемую в твардовском "Новом мире": неспешно, обстоятельно, почти без абзацев. И тем фундаментальнее, чем быстрее обрушиваются фундаментализмы. У Болмата - еще и с поэтической интенцией, мохнатыми щеточками зачищающей триплексный хаос. Видна победа эклектики над человеком, глянцевого качества над сермягой: распавшаяся сложность постсоветскости равна конвульсирующему нонсенсу.
Роман "В воздухе" говорит : воздуха нет, европоцентричный мир повсюду стал стерильным йогуртом, чуть острым, но в пределах корректности, сумрачноватым, но вне трагизма. Плата за интеграцию? Хуже. Стагнация, исподволь требующая жертв - художников ли, прорывающих горизонты, тиранов ли, призванных еще раз выставить кровавую цену сытости.
Слегка фельетонистый ввод мало чем связанных героев, модное ностальгирование, реестризованные поиски утраченного заставляют думать, что перед читателем лежит подлинно западная книга, исполненная русским писателем. Этапно и многозначительно, если по гамбургскому, что ли, счету. Или как там у них это называется. Не духовностью же, в самом-то деле┘
