Анита Теплова Александр Потемкин. Изгой: Роман. - М.: ПоРог, 2003, 768 с.
Когда начинаешь читать семисотстраничный роман "Изгой", все время ловишь себя на мысли, что какой-то он дурацкий. Что-то в нем не то и не так...
Например, язык дурацкий. То суперлитературный, прямо XIX век, те же придыхания и причитания, душещипательные обороты. То, напротив, едкая сатира, без всяких прибамбасов и реверансов, только дым коромыслом. То вдруг - современный прейскурант торгового центра, так что слюнки текут, или сленг биржевого маклера, в котором ни черта не понятно, но в то же время все уже знакомо. И вот такой лексический коктейль, приправленный еще и чем-то не до конца русским, почти компьютерным, как если бы автор писал одновременно на двадцати языках, а потом переводил.
Или характеры персонажей - тоже дурацкие. Тронутый несколько умом князь Иверов, спятивший от своих миллиардов и не знающий уж, чего б еще пожелать, представлен более всего потоком сознания, в котором легко утонуть (много-много интеллекта и эрудиции), но который в принципе ему органичен. Однако почему все прочие - и новые русские, и афганцы, и проститутки, и дипломаты, и провокаторы, и леди, и пациенты психбольницы, и даже священник с дьяволом - почему, спрашивается, все они только и делают, что эманируют, подобно князю, бесконечным, суперинтеллектуальным и эрудированным потоком сознания? И в тех же дурацких словах и выражениях? Нельзя же подумать, что автор не знает других литературных приемов разработки образов... Может, эти персонажи представлены нам как зеркальное отражение виртуального восприятия главного героя? Обратите внимание: последняя фраза - уже настолько в духе мысленных монологов князя Иверова, что, похоже, рецензент и сам заразился этим дурацким стилем.
Идея-fix главного героя - вроде бы идиотическая: жить в щете, сведя реальные потребности до минимума, зато погрузиться в виртуальный мир с головой, перенеся туда все оттенки переживаний, включая сексуальные. Но в том-то и дело, что автор вдруг данный идиотизм рассматривает с необъяснимой любовью, как если бы он, автор, выразил не иверовские завихрения, а собственные заветные мечты. Десятки страниц посвящены описанию виртуального образа жизни, по этому поводу в сознании Иверова, а затем и наяву, в больничной палате среди сумасшедших, происходят страстные духовно-философские дискуссии вплоть до проблемы божественного присутствия в виртуальности и сатанинских искушений в реальности материальной. Тут тебе и Кант, и Ницше, тут и аллюзии с "Великим инквизитором" и "Мастером и Маргаритой". Хотя, понятно, что сама даже попытка всем этим нагрузить современный, тем более авантюрный по жанру роман, - конечно же, дурацкая.
Вот так читаешь, пробираешься сквозь навороты каких-то наивных и простоватых замыслов и воплощений "Изгоя" - и вдруг понимаешь, что дурацкость вроде бы уже и не раздражает, к ней привык, воспринимаешь ее как неизбежную данность. И уже нет подозрения, что перед тобой что-то графоманское - все цельно, оправданно, крепко стянуто, закольцовано, а персонажи распались на самостоятельные фигуры, выписанные, возможно, плоскостно, но отдельно и по-своему прикольно. Почему-то начинаешь вслед за автором думать: что же творится в этом мире? Зачем человеку это бессмысленное богатство шикерии (авторский неологизм, означающий шикарную жизнь), если за ней - лишь пустота пресыщения? Так ли уж замечательно, что народ российский "осчастливлен" даром грезить наяву (или, по Иверову, существовать виртуализированно), если это делает его терпимым к тирании и рабству? Что ждет нас в конце пути, где символом высшего успеха становится выигрыш в биржевых спекуляциях? Ненужные, в общем, мысли, ни к чему и не за чем...
Да, возможно, это прием - дурацкий колпак шута на авторе-хулигане, делающем умное лицо и допекающем умными рассуждениями. Недаром его имечко - Александр Потемкин, с такой фамилией блезирить сам Бог велел. А может, автор ни в чем таком не отдает себе отчет: пишет и пишет, как умеет. А мы в его дурацкой книге узнаем вдруг почему-то наши дурацкие времена.
Дарья Гармоненко