Юлия Качалкина Харри Мулиш. Зигфрид: Роман. / Пер. с нидерл. С.Князькова. - М.: Текст, 2003, 206 с.
Есть такое расхожее понятие - "симулякр". Если на примере: знаете вы, скажем, человека. А он, как ни придет к вам, все про собаку свою рассказывает - надоел уже. Она то, она это┘ а вдруг на проверку и выясняется, что нет никакого друга четвероного и отродясь не бывало. Просто придумал себе ваш приятель жучкин симулякр, да так и подпал под его влияние. И сочинился пес - похлеще живого будет.
С человечеством на самом деле, как это ни страшно, происходило и происходит то же самое. Только масштаб у "придумки" другой: Александр Македонский, Нерон, Наполеон и Сталин были исторически, но философски и логически быть не перестали до сих пор.
"Для большинства людей Гитлер незаметно превратился в героя страшного фильма или фарсовый персонаж┘" - вот о чем роман нидерландского писателя Харри Мулиш (р. 1927). Называется роман "Зигфрид", написан он в 2001 году. Написан о том, как трудно человеку (что там, человечеству!), пусть даже писателю с мировой репутацией, даже голландцу по происхождению, на исходе второго тысячелетия подобраться к симулякру и пошелушить его любопытным пальцем демиурга: а вдруг и не Гитлер вовсе? Так, сплошное Ничто, которое придумал в далекой Италии 1888 года полусумасшедший Фридрих Ницше?
Никому-то философ не объяснил, какие трансцендентные связи существуют между калом, им перед смертью в огромных количествах пожираемым, местечком Браунау, где Гитлер родился, и Евой Браун. Той самой блондинкой в законе, которой посчастливилось выйти за фюрера замуж в подземном бункере Вольфшанце накануне падения Третьего рейха┘ А ведь штука-то в том, что коричневые они все - и Браунау, и Браун, и то, что пожирал Ницше!
Но это еще цветочки детективных сопоставлений, приходящих на ум главному мулишевскому герою - литератору Рудольфу Гертеру. Он - этот Гертер - в возрасте шестидесяти с хвостиком роковым образом проникся страстью познать великого и ужасного Адольфа. Ради чего пожертвовал последними крохами здоровья (две онкологических операции за плечами), полноценной семейной жизнью и поднадоевшей порядком славой. "Довольно переписывать миф о Тристане и Изольде!" - однажды решил он. И, пряча в нагрудном кармане мобильник, отправился по пригородам Вены играть в умбертоэковского отца Баскервиля - вызнавать правду о Гитлере с квадратными усами, печеньем на ужин и тайным еврейским сыном по имени Зигфрид. Цепочку до Вагнера достроить несложно. Как несложно и предугадать участь добровольного мифоразоблачителя: идешь тягаться с симулякром, знай - он твоего разоблачения ждет. Он фантастически вандалоустойчив и использует твои усилия себе во благо. А ты┘
Мулиш вообще с 1947 года - когда двадцатилетним юнцом только-только дебютировал в литературе рассказом "Моя комната", - склоняет тему уроков Второй мировой. Спустя пятьдесят с лишним лет мы утрачиваем способность бояться нацизма, как боялись его евреи в концентрационных лагерях и неевреи по другую сторону экватора.
Поэтому Мулишу, прежде чем наглядно миф деконструировать, нужно напомнить в общих чертах, что таковой имел место. То есть бегло пересказать историю НСДАП, сделать ретроспекцию в область Сартра и прочих экзистенциалистов, а потом еще и посмотреть на все глазами интеллигента без галстука. Трудновато для покетбук.
И "я напрягаюсь, стараясь понять", как говаривала жена героя, слушая его выкладки. Ведь с симулякром, как с той псевдособакой: она у друга есть, и не надо о ней напоминать, чтобы потом убедить его в обратном.
А если напоминать, то, значит, вы сами в собаку ту верите. И не вам этот миф рушить.
