Хуже может быть всегда

Майгулль Аксельссон. Апрельская ведьма: Роман. / Пер. со швед. Е.Чевкиной. - М.: Иностранка (За иллюминатором), 2002, 616 с.

В стране "шведского социализма", как и в советской стране, без реализма не обошлось. Правда, их реализм здорово отличается от нашего, да и не может не отличаться. Его, пожалуй, можно назвать христианско-демократическим соцреализмом, что вполне согласуется с генеральной линией тамошней партии (простите - партий) и правительства.

"Апрельская ведьма", книга шведской социальной журналистки Майгулль Аксельссон, не просто целиком укладывается в намеченные христианским соцреализмом каноны, но и являет собой их типичный образчик. Странно только, имея все это в виду, читать у нас "Ведьму" в обложке маргинально-хулиганской серии "За иллюминатором". В "Иллюминаторе" она смотрелась бы органичнее - классика жанра. Практическая польза важнейшей добродетели - смирения - тема вполне себе классическая и уж ни в коем случае не бунтарско-провокационная.

Конечно, в эпоху равенства возможностей необходимость смирения потребовалось доказать. В старые времена все было очевидно с первых уроков в лютеранской воскресной школе, да что там - с самого рождения, то есть с момента, когда определялась судьба нового гражданина: его социальный статус, достижимый уровень образования, предел возможного благосостояния и положение родителей потенциальной невесты. Выход за рамки предначертанного оставался уделом немногих пассионариев. В эпоху равенства возможностей недемократичные ошибки судьбы могут быть исправлены - и подлежат исправлению. Незаконнорожденные, "социальные сироты", бедняки и обделенные талантом граждане имеют равные права с остальными. Права надо только реализовать - и благополучно вписаться в самый естественный для Швеции средний класс. Майгулль Аксельссон подмечает, однако, две вещи, с которыми ничего поделать нельзя, - болезни и неумолимо утекающее время.

Заглавная героиня "Апрельской ведьмы" обделена вообще всем, кроме разума. Ни родителей, ни богатства, ни элементарной способности двигаться, ни, как следствие, женского счастья. Парализованная Дезире, которую фантазия Аксельссон снабдила (для наглядности) умением ментально внедряться в души иных существ - от вороны до девушки легкого поведения, пытается понять, что именно она потеряла в жизни, и много ли она потеряла, и как именно она была бы счастлива, сложись ее судьба иначе. Нет нужды говорить: наблюдения эти мало того что неутешительны, но и явно грешны полным отсутствием смирения. И христианско-реалистическая писательница, стремясь поддержать слабнущие позиции добродетели, указывает на две простые истины: хуже может быть всегда; всегда есть кто-то, кому хуже, чем нам.

За каждую из единичных радостей - школьный диплом, воображаемую ночь с возлюбленным, познание самой себя - Дезире платит втридорога: постепенной утратой власти над немощным телом. Писательница по капле выжимает из нее раба человеческой природы, а заодно мятежные стремления к счастью и свободе от рока. В конце концов героиня, понаблюдав за тем, как складываются судьбы ее здоровых названых сестер (сирот, которых воспитала мать Дезире, отказавшаяся от парализованной дочери), понимает то, что ее предки знали назубок. Кому что на роду написано, то и случится. Через себя не перепрыгнешь. Благодари Бога за то, что есть, иначе не станет и этого.

Самое печальное, что даже не поспоришь. Главную несправедливость жизни - ее конечность - нам всем в любом случае придется ощутить на себе. Ибо нет ничего смертельного, кроме смерти, - все остальное можно пережить.