Армия без памперсов

Дмитрий Бортников. Синдром Фрица: Роман. СПб.: Лимбус-Пресс, 2002. - 224 с.

Издатели рекомендуют этот роман любителям Жене и Селина. Но Дмитрий Бортников вовсе не намеревается выгнать своего тезку Волчека из тесной ниши, из лесной чащи. Жене и Селином дело не ограничивается. Первые страницы книги, опубликованной по инициативе Юрия Мамлеева, производят впечатление изнурительного в своей непрерывности дежа-вю - нет ни одного образа, не вызывающего культурных ассоциаций. Китаянка Жаме. Запах ее духов. Горбоносый трансвестит. Запах вина и пота, тревоги и ночи. "Здесь влажно. Здесь не сохнет белье. Здесь сигареты пахнут половой тряпкой. Я живу в сошедшей с ума прачечной". Гвозди бы делать из этих фраз.

Взяв в руки маркер, красный как кровь, и растянув на полу грязную простыню, чем-то напоминающую чистый лист бумаги, лирический герой приступает к истории своего детства - такого горького, что и Горькому не снилось. Ощущение дежа-вю останется с вами - юродствующий сельский дедушка будет имитировать Эдичку и воспроизводить анекдоты.ру. Вам встретится слепая прабабушка и девочка-сухоручка, жестокий отец и усталая мать. Вы увидите горячие мужские тела, разверстые мясные туши и кровь убиенных коров. Красную, как маркер. Вы познаете красоту смерти и позабудете Юкио Мисиму. Впереди - ужасы армии.

Вечномерзлая Якутия, стройбат. Грязные, голодные солдаты синхронно мастурбируют и срут в штаны. Садисты-старшины прохаживаются между рядов, офицеры тоже прохаживаются и пахнут кофе. Дело, между прочим, происходит в конце 80-х - отыскать кофе в вечномерзлой якутской дыре так же затруднительно, как и старшину в тогдашней армии. Старшину Дмитрий Бортников явно позаимствовал из 60-х. Терпение, вскоре появится командир полка в шубе до пят - в барской? Потом, как в тумане, будет гауптвахта, почему-то сращенная с тюрьмой, замаячит грозная фигура пахана Пикало, как-то умудрявшегося, не сходя с нар, спекулировать порножурналами, панасониками, якутками и джинсами со шведских кораблей. Якутки-то ладно, а вот порножурналы и шведские корабли в больших количествах могли взяться понятно откуда - только из преисподней.

Сюрреалистические гиперболы. Все в лучших традициях. Нет, Дмитрий Бортников не претендует на роль русского Селина (Жене, Мисимы etc), его привлекает большее - не фриц, а синдром. Вся книга выстраивается из радостного узнавания симптомов болезни, но к ним, к симптомам, примешивается что-то еще, чужеродное: вот главный герой примеряет перед зеркалом женские драгоценности (на самом деле не столько перед зеркалом, сколько перед слепой прабабушкой, первое зеркало оказывается слепым), вот он приобретает детскую травму (разрисовывает член отца), вот он переживает знакомство с идеальным "я" ("Гаргантюа и Пантагрюэль"), вот он обнаруживает это самое "я" томящимся в складках ненавистного тела (но вместо того, чтобы обрести подобающий мышечный рельеф, просто и некрасиво худеет), вот он меняет наконец опостылевшее "я" на звонкое солдатское "мы" (оказывается в компании мастурбирующих и срущих). Генеральная идея понятна: эмансипироваться от запретов, эскапироваться на хрен из пространства несвободы (будь то детство, армия или тюрьма), рассмеяться закону в лицо - ну, или в то, что у закона вместо лица. Делая, однако, акцент на слове "рассмеяться", автор "Синдрома" превращает традиционную истерику то ли в пародию, то ли в страшилку. Получается не смешно и не страшно, но захватывающе. "Это было не просто тысячи раз. Это было миллиарды раз. Везде. Во всех частях света и во всех городах мира. Тысячи людей тлеют и произносят монологи┘ И умирают на медленном огне своих тел". Придурковатый герой - то слишком толстый, то слишком тонкий, то сзади обделанный, то спереди обмоченный - выживает, когда мускулистые красавцы превращаются в клубнику со сливками. Когда любой другой давно признал бы себя жалким постмодернистом, вынужденным повторять чужие слова.