Страсть и горстка пепла

Исаак Башевис Зингер. Страсти: Рассказы. - М.: Текст, 2001, 318 с.

ВСЕМИРНО известный писатель и Нобелевский лауреат Исаак Башевис Зингер никогда не стал бы называть страсти роковыми - в отличие от русского поэта.

Страсти для Зингера (получившего традиционное еврейское образование) - это неотъемлемая часть священного писания, и потому они не могут не быть благотворны. А само название "Страсти" этот сборник типичных для литературы идиш-рассказов получил в английском издании 1976 года.

Книга снабжена словарем еврейских слов и понятий, встречающихся в тексте. В оформлении книги использован фрагмент картины известного российского художника-примитивиста Владимира Любарова "Влюбленные" из серии "Еврейское счастье". Впрочем, состояние умиротворенности, которой проникнута эта картина, свойственна далеко не всем помещенным в книге рассказам писателя.

Некоторые из них нередко строятся именно на контрастах.

Любовь или смерть - мысль, что проходит лейтмотивом через большинство произведений этого писателя. Даже в посвященном Холокосту рассказе, открывающем сборник, эти два понятия оказываются неотделимыми друг от друга, как неотделима жизнь еврейской девушки Ханки от несчастий польской семьи, которая ее укрывает.

В отличие от своего старшего брата, писателя и журналиста Израиля Иошуа, Зингер-младший не отторгает традицию, а возвращается к ней: потому в его рассказах герой (чаще героиня) оказывается способен и к жертвенной, и к плотской любви. Зингер хорошо знает, что шутить со страстями нельзя, но, подобно Вуди Алену, писатель не раз убеждался, что порвавшему со своей средой человеку недоступны искренние чувства. Ему остаются лишь сильные ощущения - имитации страсти, но не более того. И потому в рассказах Башевиса Зингера никто из "новых янки" себя счастливым не ощущает.

Башевис Зингер с большим удовольствием возвращается в "допросвещенческие времена", когда служение Богу было для обитателей еврейских местечек источником сильных чувств. Иногда неожиданно вспыхнувшая страсть к учению помогает героям Зингера стать в глазах окружающих праведниками. Подняться в своем познании мира на иную ступень.

По собственному признанию Башевиса Зингера, в своем творчестве он всегда стремился остаться в стороне от волнующих умы его современников проблем (идей мировой революции он и вправду не поддерживал, героическую самоотверженность пионеров еврейского государства никогда не воспевал и т.д.). Зато рассказами своими и романами он до сих пор продолжает внушать нам, что, несмотря на непоправимое прошлое и жестокое настоящее, мы не утратили способности очаровываться и очаровывать, возможности выбирать между пагубными и исцеляющими душу страстями. &