Беседовала Наталья -Сразу много вопросов. Во-первых, почему псевдоним? Во-вторых, почему Самара? В-третьих, это действительно ваш первый литературный опыт?..
- Давайте по порядку. Псевдоним - потому, что я работаю в слишком серьезной конторе и знаю достаточно много о жизни слишком известных людей. Кое-что из этого я не удержала в себе и описала в книге. С Самарой же очень просто - я там родилась и выросла. А в восемнадцать лет, как водится, приехала в Москву поступать в университет. И так далее... Осталось там на Волге много друзей, родители... Один мой еще школьный поклонник издает умные книжки, мало, по две-три в год. Увлекается современной философией. Когда я весной приехала на три дня на родину, дала ему дискету с моим первым опусом. Безо всякой задней мысли... А он взял и издал. И слава богу, что таким тиражом.
- Неужели до этого вы не написали ни строчки? По вашему стилю не скажешь...
- Да нет, конечно же писала. И довольно много. Стихи писала, рассказы... На работе много приходится писать. Какой-то стиль все-таки появился (смеется)...
- После нашей публикации многие читатели, в том числе и профессиональные издатели, спрашивают, где можно прочесть ваш роман, можно ли его переиздать, если он настолько хорош, большим тиражом? Лавры Марининой вас прельщают?
- Более всего мне не хотелось бы стать бабочкой-однодневкой. Ведь по первой книге судить невозможно, какой бы хорошей она ни была. Я же все-таки не "Войну и мир" написала... Так что с вечностью повременим.
- Значит ли это, что вы пишете новый роман?
- Значит. И если он получится... Или нет, если ваш бойкий обозреватель сочтет его столь же "идеальным", что и первый, тогда я подумаю, вступать ли в серьезные сношения с крупными издателями. А может быть, это произойдет только после третьей книжки. Не знаю. Пока я рада, что "Точка рай" многим из моих друзей понравилась. Значит, действительно в ней что-то есть.
- Но что? Как вообще вы задумали "Точку"?
- Очень просто. Одна моя хорошая знакомая, которая работает в нашей фирме, как-то за чашкой кофе рассказала свой сон. Про письмо от умершего отца, ну и все такое... Она, кстати, выглядела очень взволнованной, к тому же и сон ее случился с четверга на пятницу, когда, говорят, они сбываются. Потом в лифте, поднимаясь к себе в офис, я вдруг подумала: а ведь это отличная завязка для романа. Грех не воспользоваться. Вот и воспользовалась.
- А это точно не с вами произошло? Сцена написана настолько живо, с такой, извиняюсь, психологией, что слишком походит на описание собственного опыта...
- Значит, я так вошла в роль... Что само по себе радует.
- Вы, наверное, очень много читали. Каковы ваши литературные пристрастия? Достоевский, разумеется...
- Ничего не разумеется! Я как раз очень не люблю Достоевского, я буквально заболевала, когда читала его, скажем так, в девичестве. И теперь даже близко не подхожу к его книгам. Их, кстати, дома у меня нет. У меня дома вообще по-западному - книг мало. Читаю и отдаю кому-нибудь. Или выбрасываю. Я - не фетишистка. Что до пристрастий, то я люблю французский неотвратимый механизм Бальзака и английскую игру Фаулза.
- А скажем, Пелевина?
- Вот скучнейший персонаж! Нельзя прочесть больше двадцати страниц. В советские времена я бы такую прозу назвала "инженерной".
- У вашей героини Светланы Бессоновой есть ваши черты?
- Ну конечно! Кстати, я тоже мечтала делать кино. Но потом вдруг резко размечтала. И знаете, почему? Кино - монологично само по себе. Там нет простора для толкований. Слово же, в отличие от видеоряда гораздо шире, многозначнее. Во всяком случае для меня. Меня почти всегда, за редким исключением, раздражает диктат режиссера. Я, кстати, об этом и попыталась сказать в романе.
- Вы что, действительно знакомы с Немцовым, Павловским и Рубинштейном?
- С первыми двумя - да. По службе. А Рубинштейна видела часто, даже сидела с ним за одним столиком в О.Г.И., правда, в большой компании, так что он меня наверняка не помнит.
- А вы не боитесь мести политиков, которых выставили весьма жестко. Одна сцена в одинцовском борделе чего стоит...
- Что-то я видела своими глазами, что-то довоображала. Нет, не боюсь.
- Логично было бы, если б ваш новый роман назывался...
-..."Точка ад"! (смеется) Так и есть. "Рай" ведь концу первой книги потихоньку становится адом. Ну и так далее... Увы, до сих пор никто так и не смог описать рай так, чтобы в нем хотелось жить. А вот ада - сколько угодно... И мы все ходим по нему кругами, принимая порой какие-то его уголки за рай.
- И напоследок. Наверняка в вашей жизни были какие-нибудь случаи, что называется из ряда вон...
- Были, конечно. Вот один. Если бы мои нынешние хозяева знали о нем, когда брали меня на работу... Я в университете была весьма романтично настроенная девушка, но с экстремистскими наклонностями. Бредила Парижем и мы с моим молодым человеком даже пытались угнать самолет во Францию. Докатились до Шереметьево-2, перелезли через забор и пошли по летному полю - самолет искать. Нашли - это был самолет Эр Франс - и влезли в салон через лесенку, что с боку на рукаве есть. Вошли - коленки от страха дрожат - ищем место, куда спрятаться, а стюардесса глаза вытаращила - и по рации группу захвата вызывает. В общем, мы решили сдаться без боя. Очень страшно было - люди в масках, автоматы. Потом нас два часа таскали по местным инстанциям, но доказать ничего не смогли, поэтому выписали штраф - внимание! - "За нарушение государственной границы" (борт самолета - это уже Франция) и отпустили восвояси. Так что формально я во Франции побывала. Фактически - нет и не очень хочется, хотя возможностей - масса. Я так думаю, что пусть миф остается мифом.
Хотя бы - этот.
Дарья Гармоненко