Из ребра Ахавова

Сена Хетер Назлунд. Жена Ахава, или Звездочет.

АМЕРИКАНСКАЯ писательница Сена Назлунд - специалистка по переписыванию классических англо-американских книг и придумыванию продолжений. Однако из-под профессорского пера (Назлунд служит в Университете Луисвиля) выходят не простодушные "Скарлетт" или "Пьеры и Наташи", а звонкие интеллектуальные провокации настоящей феминистки.

Первым выпадом в этом роде была книга "Влюбленный Шерлок", в которой "подлинная история" Шерлока Холмса взрывала конан-дойлевский образ гения-наркомана-отшельника. Новый Холмс оказывался страстным и скрытным. Его жизнь - всесжигающая влюбленность в женщину, имя которой верный Ватсон скрывает из соображений безопасности.

Но если "Влюбленного Шерлока" еще можно было числить по разряду феминистических забав, то роман "Жена Ахава, или Звездочет", вышедший в этом октябре, вгрызается в несущий столб американской литературной мифологии - "Моби Дик" Германа Мелвилла. Если весь "Влюбленный Шерлок" вырос из финала рассказа об Ирэн Адлер и Людвиге Баварском, то в "Звездочете" огородные достижения доктора Назлунд еще выше: о жене капитана Ахава в саге о Белом Ките едва лишь упоминается - и из этой строки вырос толстенный томина.

Центр всего романа и рассказчик - Уна Спенсер. Имя досталось ей от главной героини классической поэмы Эдмунда Спенсера "Королева фей", а фамилия, видимо, для наглядности - от автора. Нечто фейное и впрямь есть в этой протосуфражистке минувшего века: ей являются голоса, история ее волшебна, она не в ладах с христианством. Добрая мама отослала ее из дому, чтобы уберечь от чересчур религиозного и жестокого отца к смотрителям маяка. В шестнадцать Уна бежит и отсюда, переодевшись мальчиком (и назвавшись Улиссом), ходит юнгой, попадает в кораблекрушение и выживает, лишь подъедая менее удачливых товарищей по несчастью. Влюбляется (сразу в двоих), выходит замуж (всего лишь за одного из них), теряет возлюбленных (обоих сразу), вновь выходит замуж - за Ахава - и рожает от него ребенка, вновь теряет обоих, снова влюбляется, снова рожает сына, которого называет Джастисом (Justice - справедливость), наконец находит свое счастье в общине свободомыслящих жителей Нантакета.

Женские ценности иные, чем у мужчин. "Капитан Ахав не был ни моим первым мужем, ни последним", разморенно ведет свой рассказ женщина, греющаяся под солнцем на морском берегу и разглядывающая облака. Если для Измаила (мелвилловского повествователя) капитан Ахав - одержимый, священный безумец, преследующий Бога, то для Уны он всего лишь зрелый мужчина, один из многих, симпатичный и хороший любовник - до тех пор, пока неотступная мысль о Ките не делает его импотентом. А сам кит (ее глазами) выныривает из океанских глубин, "как острие иголки прорывает ткань" - и женщине ли не знать, сколько раз надо проткнуть тряпку, чтобы сшить что-нибудь мало-мальски приличное?

Пронизанный единым стержнем, вертикальный и единственный мир Мелвилла Сена Назлунд заменяет просторно раскинутым полем бесчисленных вариаций; твердое - мягким; порыв - обволакиванием; мужское - женским. Зеркальное отражение клокочущей мощи Большого Мужского Романа вышло почти вровень. Американцы готовы признать "Жену Ахава" книгой десятилетия. Само то, что без малого 700-страничный том вышел в бестселлеры в самой демократичной (а не самой читающей) стране, заставляет задуматься.

А теперь пускай меня обвинят в сексизме и забросают нечистым бельем: все-таки сперва-то был Мелвилл. Для расцвета феминистического романа надобен предшествующий ему уровень романа маскулинного. Иногда я думаю, что сегодняшний лик литературного феминизма в России так угрюм и бесцветен оттого, что в области культуры, кроме графа Толстого, настоящего мужика и не было. Уж Лев-то Николаевич ненавидел женщину как таковую от всей души, с размахом совершенно библейским. "Многих повергла она ранеными, и много сильных убиты ею: дом ее - пути в преисподнюю, нисходящие во внутренние жилища смерти" (Книга Притчей Соломоновых) - чем не краткий пересказ рассказа "Дьявол". А вот Гончаров, Тургенев, Лесков и после недолгого перерыва Битов, Трифонов, даже Солженицын (вспомните "Матренин двор") - охотно и даже старательно отдавали женщине пальму первенства во всем. Для них женщина была и главной добычей, и главным судьей - совсем как Белый Кит у Мелвилла. Мера правоты Штольца и Обломова (предмет бесконечных дискуссий "мужчинских" западников и славянофилов) в самом романе решается просто: кого барышня полюбила, с кем стала жить - тот и молодец. Женской оценкой поверяется человеческое достоинство Рудина, Инсарова, Волохова, Левы Одоевцева... Русская мужская литература в высшей степени женоцентрична - и как прикажете с ней бороться на ее территории?