Пол Кругман
ФОТО GEORGE ETHEREDGE/THE NEW YORK TIMES
Памятник шахтеру в мемориальном парке шахтеров в городе Бенхам (штат Кентукки).
Дональд Трамп получил по крайней мере часть голосов выборщиков благодаря обещанию вернуть рабочие места в угольный регион Аппалачей и штатов промышленного пояса. Ни то ни другое обещание нельзя выполнить: по большей части мы говорим о рабочих местах, утраченных не вследствие международной конкуренции, а потерянных ввиду технологического прогресса.
Но когда такие люди, как я, пытаются обратить на это внимание, случается забавная вещь: мы получаем в ответ гневную реакцию экономистов, которые сочувствуют рабочим в проблемных регионах. Из нее следует, что попытки заняться математическими расчетами не могут не отражать презрения к региональной культуре или что-то в этом роде.
Недавно я размышлял в своем блоге о дилеммах, связанных с подходом к такой региональной реакции, и отметил, что даже щедро финансируемые планы поддержки увядающих регионов, судя по всему, не приносят серьезных результатов. Вот что я сказал: «Результаты политики региональной поддержки, полученные в других странах, которые тратят на такие вещи гораздо больше, чем скорее всего будем мы, не очень впечатляют. Например, крупная помощь бывшей Восточной Германии не предотвратила серьезного снижения численности населения, которое значительно превысило показатели снижения численности населения в Аппалачах за тот же самый период».
В ответ я получил злобную отповедь экономиста Лаймона Стоуна, осудившего меня: «Кругман и те, кто ему верит, хотят думать, что опасения жителей Аппалачей (или промышленного пояса, или как вы их там называете) преувеличены, что их жизнь не так уж плоха, как кажется», – написал г-н Стоун в своем блоге.
Постойте, разве я это сказал? Я так не думаю. Если бы я думал, что в Аппалачах все хорошо, я бы не сравнил этот регион с Восточной Германией. Мысль заключалась как раз в том, что Аппалачи стали синонимом регионального упадка, и удивляет, что Восточная Германия, получившая такую помощь, о которой Аппалачи могут только мечтать, переживает еще больший демографический спад.
И, как бы то ни было, я десятилетиями писал и говорил о проблемах растущего неравенства и стагнирующих зарплат, так что характеризовать меня как человека, рассказывающего рабочим, что их проблемы существуют только в их головах, довольно странно.
Далее. Если мы хотим подискутировать о региональной политике (раз уж выдвигается аргумент, что мой пессимизм неуместен), прекрасно. Как человеку, который обычно выступает за активное участие правительства, мне действительно хотелось бы быть уверенным, что дельная программа субсидирования и переноса государственных ведомств на самом деле может поддержать общины, традиционные отрасли которых пришли в упадок.
Но вместо этого мы тут же сталкиваемся с нападками, критикующими мотивы. Очевидно, даже предположение о том, что спад в некоторых сферах традиционной занятости необратим и что поддержание региональных экономик на плаву может вызывать трудности, является демонстрацией элитарного презрения к обычным людям. Быть может, вы теперь подумаете, что такие, как я, являются потенциальными союзниками тех, кто хочет помочь рабочим семьям, где бы они ни находились. Но если мы не можем и слова сказать, не вызвав моментальную критику защитников региональных интересов или не навлекая на себя обвинения в оскорблении их культуры, это серьезно подрывает перспективы плодотворного обсуждения.
КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM
Гордость часто берет верх над реальностью у обеих партий
Проблема инстинктивного осуждения гораздо шире, чем вы описываете, г-н Кругман.
Каждый рад осудить «элиты» главным образом потому, что вся стратегия избирательной кампании Дональда Трампа была нацелена на провоцирование негативного отношения к ним. Его команда не стала даже создавать видимость выдвижения реалистичных политических предложений и вместо этого раздувала ярость групп, посчитавших, что «другие» не испытывали уважения к ним. В число тех «других» вошли иностранцы, меньшинства и представители либеральной элиты, как вы.
Больше всего огорчает, что некоторые либералы реагируют на неожиданную победу г-на Трампа, перенимая чувство обиды у его сторонников.
– Sanjai Tripathi, Орегон
Есть политики и эксперты как на правом, так и на левом фланге, которым нет дела до фактов или теорий.
Но экономисты справа, возможно, немного больше замечены в том, что отказываются хоть как-то соотносить свои взгляды с реальностью. Лаймон Стоун – один из таких людей.
Печальная правда состоит в том, что либерализм нередко умирает, когда реальные доказательства перестают быть убедительными. Мы живем в такое время.
– Mike T., Калифорния
Г-н Кругман, сколько раз вы ставили под сомнение взгляды людей, которые живут в Аппалачах или схожих регионах? Такие унижения сводят их с ума, так же как их нападки на вас сводят с ума вас.
По обе стороны политического спектра просматривается слишком сильное ханжеское негодование. А это просто играет на руку тем, кто хочет разделять и властвовать.
– Ron Cohen, Массачусетс
В течение длительного времени в США существовал консенсус, что основой для правительства должна оставаться классическая либеральная идеология. Теперь мы видим, как большая часть электората отказывается согласиться с этим консенсусом. Многие просто потеряли веру в систему.
Г-н Кругман, я уверен, что вы правы по поводу неспособности г-на Трампа вернуть рабочие места в промышленные регионы США. Но наша задача сейчас восстановить эту веру в политическую систему прежде, чем все взорвется.
Однако я не уверен, что это возможно.
– Alex S., Нью-Йорк
Неужели действительно так сложно изменить регионы или же дело скорее в отсутствии политической воли?
Г-н Кругман, понимаю, что вы хотите сказать – рабочие места не возвращаются на промышленные предприятия в Аппалачи.
Миллионеры, владеющие энергетическими компаниями, по-прежнему могут строить новые трубопроводы. Уголь, однако, уже мертв.
– Larry, Пенсильвания
