Пол Кругман
ФОТО JIM WILSON/THE NEW YORK TIMES
Порт Окленд в Калифорнии. Объем мировой торговли сократился во втором квартале этого года.
Корреспондент New York Times Биньямин Аппельбаум написал недавно замечательную статью о приостановке роста мировой торговли (читайте ее здесь: yti.ms/2dTvZlb). Этим вопросом и я, и многие другие занимаемся уже некоторое время. И я подумал, что следовало бы написать немного об этом, хотя бы для того, чтобы отвлечься от президентских выборов в США. Такая пауза необходима. Если со статьей г-на Аппельбаума и возникает проблема, то она заключается в том, что при ее поверхностном прочтении может создаться впечатление, что замедление роста торговли: а) обязательно является следствием протекционизма, и б) это обязательно плохо. Ни одно из этих утверждений не является верным.
Я задумался над этим вопросом много лет назад, когда преподавал торговую политику в Школе Вудро Вильсона Принстонского университета. Меня поразило исследование, опубликованное в 2002 году экономистом Аланом Тейлором и другими авторами по спаду торговли в период между двумя мировыми войнами, в котором предполагалось, что в значительной мере этот спад отражал рост транспортных издержек, а не протекционизм. Но почему же транспортные издержки выросли? Имел ли место технологический регресс?
Ответ, как правильно указывалось в исследовании (читайте его здесь: bit.ly/2fd7kWt), заключается в том, что реальные транспортные издержки вырастут даже при наличии технологического прогресса, и это будет продолжаться до тех пор, пока этот прогресс будет отставать от остальной экономики.
Чтобы прояснить ситуацию самому себе, я подготовил миниатюрную модель, которая содержалась в моих конспектах для занятий, написанных в прошлом десятилетии (см. здесь: bit.ly/2fbDYtZ). Я почти уверен, что писал те заметки до того, как мировая торговля в последний раз погрузилась в стагнацию, но все равно они полезны для понимания.
Как мне представляется, мы добились ряда крупных технологических прорывов в области транспорта – контейнерные перевозки, развитие сферы связи (которое упростило задачу по разрыву цепочки создания добавленной стоимости), плюс переход развивающихся стран от импортозамещения к экспортной ориентации. Но это было разовое событие. Теперь, когда оно позади, развенчано предположение, согласно которому торговля будет расти быстрее, чем ВВП. Это не должно вызывать проблем; просто это завершение одной технологической эры.
Есть какая-то ирония в том, что глобализация, кажется, выровнялась после интенсивного подъема, в то время как перед нами вырастает перспектива политического обратного хода. Но мы ведь не собираемся говорить о выборах.
КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM
Причины движения назад
Теперь, когда низко висевший плод (снижение тарифных барьеров) сорван, последние торговые соглашения делают акцент в основном на расширении или защите корпоративных интересов другими средствами.
– D. Conroy, Нью-Йорк
С каких это пор рост производства товаров стал целью человеческого существования? И когда это все решили, что лучше жить в неустойчивой экономике Uber, опирающейся на дикую конкуренцию труда, где целью для всех стала покупка плазмы большей диагонали, чтобы повесить их на стены съемных жилищ, которые люди никогда не смогут купить, и откуда их могут выкинуть, если их действующие трудовые договоры не продлят?
– Stephen Morris, Австралия
Имеет ли значение, насколько быстро растет торговля? Так ли уж важно, успевают ли люди и институты приспособиться или нет? И насколько важно, позволяем ли мы уровню торговли увеличиваться «естественными» темпами или пытаемся смазать салазки глобализации торговыми соглашениями, которые демонтируют существующие барьеры?
Проблема торговли похожа на иммиграцию: в небольших количествах это здорово, но когда ее сверх меры, люди будут раздражаться, что будет подталкивать их к действиям.
Но экономисты скорее всего скажут, что и иммиграция, и торговля полезны для экономики, и все оставят как есть.
– Thomas, г. Вашингтон
Не следует сбрасывать со счетов социальную стоимость угля. До финансового кризиса 2008 года нефть торговалась на уровне примерно 147 долл. за баррель. Высокая стоимость нефти подталкивала ряд американских компаний рассмотреть вопрос о возвращении производства обратно в Северную Америку, так как высокая стоимость доставки съедала экономию, которую давало производство за рубежом. Принятие в расчет стоимости угля, связанной с производством товаров, скорее всего имело бы очень ощутимое влияние на торговый баланс и внутреннее производство.
– U.V. Канада
Спасибо за то, что вы не пишете о выборах, г-н Кругман. Я перестал читать новости и чувствую себя лучше.
– Steve, Новая Зеландия
Давайте не будем забывать, что в наши дни торговля услугами, развлечениями и идеями по большей части осуществляется электронно.
Электроны плохо влияют на тарифы, и их относительно трудно блокировать. Даже если возвести стену.
– Bill, штат Вашингтон
Мне представляется, что замедление торговли коррелируется с постепенным уравновешиванием трудовых затрат и производством технологий по всей планете. Например, товары, которые раньше экспортировались Китаем, теперь производят в других местах – это естественная реакция на повышение китайских производственных затрат. Впоследствии, когда затраты на рабочую силу и капитальные затраты объединятся, выгоды от торговли сойдут на нет из-за стоимости транспортировки и неопределенностей, связанных с длинными цепочками поставки из нестабильных областей.
– Maggie S., Гавайи
