Пол Кругман  |
| ФОТО KEITH MYERS/ THE NEW YORK TIMES Экономист Ирвин Кристол в своей квартире в Нью-Йорке в 1981 году. Кристол, скончавшийся в 2009 году, был одним из тех людей, которые сформировали облик современного американского консерватизма. |
Росс Дуфат и Дэвид Брукс недавно опубликовали в New York Times статьи о консервативных интеллектуалах. И они оба заслуживают похвалы за то, что смогли критически отнестись к своей собственной команде.
Однако я считаю, что Дуфат, Брукс и другие представители правых видят не все. На самом деле их «слепая зона» настолько велика, что их критика вряд ли приведет к каким-либо реформам или переменам. Поскольку если игнорировать истинные, глубинные причины интеллектуального подрыва идей консерваторов, то реконструкция так никогда и не начнется.
Что же попало в эту «слепую зону»? Во-первых, сохраняется вера в золотой век, которого никогда не было, а во-вторых, мы наблюдаем странное нежелание признать ту огромную роль, которую играют в продвижении плохих идей деньги и денежное стимулирование.
Относительно первого пункта: нам полагается с ностальгией вспоминать эру, когда серьезные консервативные интеллектуалы вроде Ирвина Кристола пытались понять мир, а не относились ко всему как к части политической борьбы, в которой единственная задача идей – помочь их команде победить.
Однако такого никогда не было. Я не прошу верить мне, почитайте, что пишет об этом сам Кристол. В своей книге «Неоконсерватизм: автобиография идеи» он объяснил, почему в 70-е годы занялся экономикой предложения: «Я не был уверен в полезности моих исследований для экономической науки, зато быстро увидел политические возможности». Это оправдывало «пренебрежительное отношение к бюджетному дефициту и другим монетарным или финансовым проблемам», поскольку «приоритетом была политическая эффективность, а не бухгалтерские показатели правительства».
Короче говоря, политическая целесообразность оказалась важнее правоты. Когда Брукс жалуется в своей колонке (читайте ее тут: nyti.ms/2dSrGC4), что «консервативные лидеры общественного мнения начали ценить политику превыше всего», он описывает явление, возникшее еще задолго до Рейгана.
Но разве реальность не должна была внести коррективы, когда политически удобные идеи теряли бы привлекательность, потому что не работали на практике? Вовсе нет, поскольку правильно ошибаться всегда было выгодно с финансовой точки зрения. Я хорошо это вижу в экономической науке, в которой есть три типа ученых: либерально настроенные экономисты-профессионалы, консервативно настроенные экономисты-профессионалы и профессиональные консерваторы-экономисты. Могла бы существовать еще одна категория, но миллиардеры не оказывают щедрой поддержки проходимцам из числа левых.
Как можно просто говорить о консервативных интеллектуалах, не вспомнив про созданный в 1973 году центр Heritage Foundation или про сравнительно недавнее превращение American Enterprise Institute в политический инструмент? Heritage Foundation демонстрирует особенно вопиющую некомпетентность, когда дело касается экономики. Но несмотря ни на что, этому центру дают кучу денег, потому что он выступает за снижение налогов для богатых, а уж на это всегда есть спрос.
Не забывайте также, что отрицание изменения климата уже превратилось в бизнес, который финансируется группами интересов, занимающимися продвижением псевдонауки. А это означает, что есть рынок для консервативных «интеллектуалов», которые вообще настроены антинаучно.
Дело в том, что интеллектуальная часть консервативного лагеря коррумпирована уже на протяжении примерно четырех десятилетий. В ранние годы к работе могли привлекаться интеллектуалы правого толка, у которых была какая-то репутация за пределами политической сферы, но потом там научились выращивать собственных проходимцев от науки. Я не вижу причин надеяться, что подобная система станет реформироваться сама. Если бы для этого было достаточно ошибаться и проиграть выборы, то все произошло бы уже в 90-е годы.
КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM
Проблемы консерваторов
Я не понимаю, почему вранье и ошибки в расчетах дают кому-то право считаться интеллектуалом.
В лучшем случае это напоминает детское мышление, которое мы пытаемся искоренить до того, как ребенок достигнет подросткового возраста. В худшем – это железобетонный цинизм, цель которого обжулить систему, построенную на общественные средства.
– Paul Franzmann,
Вашингтон, округ Колумбия
Г-н Кругман, вы продемонстрировали, почему мне так сложно назвать интеллектуалом хоть кого-то из консерваторов.
Люди вроде Ньюта Гингрича, Антонина Скалиа и папы Бенедикта – не мыслители. Они едва способны выдать с трудом составленное объяснение некоторых заранее отобранных идей, зато они громко разговаривают, чтобы создать иллюзию авторитетности.
– David Dyte, Нью-Йорк
Правление консерваторов сводится к тому, чтобы сохранять богатство, власть и привилегии. В нем нет великих идей и философских основ, все сводится к жадности и жестокости.
– Без имени, Массачусетс
Г-н Кругман, я бы хотел, чтобы вы упомянули один исторический пример консервативного мышления.
Администрацию президента Дуайта Эйзенхауэра часто недооценивают, хотя он построил сеть скоростных автомагистралей, что позволило создать больше рабочих мест и принесло большее процветание, чем любой другой проект в послевоенной истории.
Он также сохранил систему социального страхования, хотя радикальные консерваторы из его собственной партии хотели уничтожить ее, и он же приказал национальным гвардейцам охранять чернокожих детей, которые пошли учиться в школы для белых.
Можно долго спорить о его недостатках, но Эйзенхауэр опирался на консервативную философию, которая была основана на гуманизме и прагматичном мышлении.
– Michael Sugarman,
Нью-Мексико
В наши дни возникает ощущение, что мы живем на интеллектуальном базаре, на котором ценность идей зависит от того, сколько людей их купят.
Например, если вы верите, что глобальное потепление – это выдумка, то найдется много людей на этом базаре, готовых продать вам идею этого заговора.
Фундаментальные принципы нашей страны сейчас аналогичны принципам рынка. И этот рынок повлиял на отношение к академической деятельности и политике. В сегодняшней Америке успех определяется тем, сколько людей купят то, что вы продаете.
– Без имени, Миннесота
Это просто абсурдно – рассуждать о консервативных интеллектуалах в тот самый момент, когда консервативные неинтеллектуалы нашли себе нового лидера в лице Дональда Трампа.
Очевидно, что эта группа отвергает республиканскую элиту, которая и пестует консервативных интеллектуалов. Что бы сейчас ни предлагала элита, ясно, что республиканские избиратели могут за ней и не последовать, как раньше.
– Без имени, Флорида
Я вижу параллель между ностальгией консервативных интеллектуалов и стенаниями сторонников Трампа о золотом веке.
– Daniel A. Greenbum, Нью-Йорк
