Пол Кругман
ФОТО PATRICK ANDRADE FOR THE NEW YORK TIMES
Трейдеры на Нью-йоркской фондовой бирже переживают потери.
Нет, это не про фильм «Афера по-американски». Это комментарий к интереснейшей статье Джеймса Суровиеки в журнале New Yorker (ее можно прочитать тут: nyr. kr/1fRZAGK), посвященной культу сверхурочных. Я не то чтобы оспариваю его аргументы, я бы просто расставил акценты немного иначе.
Во-первых, он прав насчет того, что для, как он их называет, работников умственного труда (я бы сказал – для элитной части работающих) изменилась вся этика, регулирующая трудовые часы. Когда я рос на Лонг-Айленде, существовала четкая классовая иерархия, которая проявлялась в том, кто и во сколько ехал на работу. Ранние поезда были заполнены разнорабочими, но чем позже шел поезд, тем больше там становилось людей в дорогих костюмах – это ехали начальники, рабочий день которых начинался в 9.30 или в 10.00. В наши дни все наоборот: в ранних поездах полно людей в костюмах, а в более поздних – публика разношерстная.
Так о чем речь? Суровиеки делает акцент на том, что работодатели поощряют сверхурочные и не учитывают их негативное воздействие на производительность. Однако, по моему мнению, самым важным фактором (о котором он пишет, но не ставит во главу угла) тут является символическое значение сверхурочных. Безумные переработки – это демонстрация преданности, готовности идти на жертвы ради работы. Саморазрушительность такого подхода вовсе не дефект, а важная составляющая.
Честно говоря, мое видение отчасти основано на личном опыте. Я никогда не работал в инвестиционном банке, слава богу. Единственный раз, когда мне приходилось надевать костюм на работу каждый день, был в 1982–1983 годах, я тогда входил в Совет экономических советников при президенте Рейгане.
Однако в то время дискомфорт, совершенно очевидно, был подтверждением серьезности. Если у вас были амбиции, вы носили костюм-тройку каждый день. В Вашингтоне, в июле, это полное сумасшествие, но в том-то и была вся суть.
А еще были деловые завтраки. Я могу понять, почему занятые, эффективно работающие люди могут иногда захотеть встретиться в 7.00, но вскоре стало ясно, что те, кто настаивал на этих ранних встречах, были самыми некомпетентными и бесполезными – экономическая команда в Совете национальной безопасности, которая была совершенно беспомощной в рейгановские годы, специалисты по сельскому хозяйству и т.д. (Я не хочу обидеть нынешних сотрудников, которые, как я надеюсь, сделаны из совсем другого теста, но при Рейгане экономикой занималось много по-настоящему странных людей.) Сам собой напрашивался вывод, что они всеми силами старались выглядеть ужасно занятыми и трудолюбивыми. После завтрака они, вероятно, возвращались в свои офисы и читали романы Айн Ранд или что-то в этом духе.
Между тем сотрудники в офисе торгового представителя США и в Федеральном резерве, которые действительно знали, что делают, не проявляли такого фетишизма. Думаю, что с этой проблемой помогут справиться новые правила. Однако подозреваю, что стремление продемонстрировать занятость просто возникнет где-нибудь еще.
КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM
Мнимая производительность
Я жду, когда появится политическая партия, отстаивающая семейные ценности, и потребует восстановить баланс между работой и личной жизнью.
– Brad K., Калифорния
Когда я был молодым и неопытным, я как-то спросил одного из партнеров в своей фирме, почему мы не может просто сократить на треть рабочее время и на столько же уменьшить зарплату – зарплата у нас по-прежнему была бы хорошей, а также оставалось бы время на жизнь.
Он засмеялся и спросил, чего этим можно достичь. По его словам, долгое пребывание на рабочем месте обусловлено культурой и нашей личной потребностью «перерабатывать». Наши часы ограничивались не задачами, а нашим болевым порогом. Мы всегда могли найти, чем занять себя на работе до изнеможения. Спустя 10 с лишним лет я считаю, что, к сожалению, он оказался прав. Это скорее напоминает зависимость.
– Kay, Швеция
Я мало что знаю про Уолл-стрит, но любой, кто работает по 120 часов в неделю, – либо гиперактивный маньяк, либо торопится на тот свет.
– John K.,
Северная Каролина
Сверхурочные – это действительно проявление преданности своему делу.
Но они также указывают на кое-что более разрушительное: если вы готовы наносить вред себе ради процветания фирмы, то представьте, что вы готовы сделать с другими людьми.
– Mark Shapiro, Иллинойс
В начале Второй мировой войны было проведено исследование, чтобы определить оптимальный график для инженеров и других работников умственного труда. Важно было обеспечить максимальную производительность и качество. Результат оказался таким: после 50 часов в неделю качество резко падало, то же самое происходило после девяти часов работы в день.
Так что лимит был установлен на уровне девяти часов в день плюс пять часов в субботу. Если качество не имеет значения, то некоторым сверхурочные могут показаться хорошей идеей, но в условиях войны девять часов в день и один пятичасовой рабочий день были оптимальным решением.
– John, Калифорния
