Привет от старухи в скалах

Аристократическое южнобережье... Фото Евгения Никитина

Современный британский философ Зигмунд Бауман полагает, что человечество идет по пути разделения на две части – туристов и бродяг. Эти идеи предвосхитила пару веков назад главная героиня этой внушительной, богато иллюстрированной книги, сумевшая привлечь «честных бродяг», как она писала графу Михаилу Воронцову, для повышения курортно-туристического качества предназначенной для этого местности.

В начале ХIХ века при дворе Александра I вокруг княгини Анны Сергеевны Голицыной (писательницы в духе пиетизма, младшей дочери генерал-поручика Сергея Всеволжского) сложился кружок мистически настроенных аристократов, мечтавших о духовном переустройстве общества. Роль главного идеолога в этом сообществе сыграла бывшая фаворитка этого императора баронесса Варвара-Юлия Крюденер, имевшая репутацию проповедницы и прорицательницы, наивысшим достижением влияния которой стало внушение Александру I идей Священного Союза – Австрии, Пруссии и России – для борьбы с революционными настроениями. Однако более активное вмешательство мистиков в политику, в частности стремление подтолкнуть его к войне с Османской империей ради освобождения Греции, вынудили царя отлучить этих дам от двора. Тогда они решили отправиться в добровольную ссылку в Крым. От Калинкина моста в Петербурге отправился своеобразный Ноев ковчег новой Библии, колоссальная барка, которая по Неве, каналам, Волге и Дону доставила колонию на южный берег, где возникла «большая семья» единомышленников с центром в Кореизе. К этому «рассаднику трудолюбивых пиэтистов» подключились деятельные француженки – Жакмер-Мария Жюстина, Омер де Гель, графиня де Гоше, под именем которой скрывалась знаменитая авантюристка с лилией на плече Жанна де Лямот, ставшая прообразом Миледи в романах Дюма-старшего, а в Крыму тоже вставшей на путь самоусовершенствования. Впрочем, все они не чуждались и практических дел, главным из которых было распространение виноградарства в Крыму. В итоге произошла настоящая революция в виноделии, с учетом французского опыта и местной специфики, в результате которой винным брендом местности стали не сухие, а десертные вина.

Татьяна Фадеева. «Я люблю побережье,  и мой долг – сделать его цветущим!..»  Южный берег русской аристократии.  Из истории освоения крымского  Южнобережья 1820–1830-х гг. в  неопубликованных письмах княгини  А.С. Голицыной Александру I, М.С.  Воронцову и другим лицам. – М.: Прогресс-Традиция, 2016. – 416 с.

Царь, надо сказать, не выдержал вынужденной разлуки с былыми собеседницами. Одной из возможных причин его странного путешествия на юг, столь отличного от аналогичной поездки его бабки Екатерины II, стало помимо слухов о возникновении более радикальных тайных обществ желание вновь встретиться с баронессой Крюденер, которая, увы, успела до его приезда уйти в мир иной в Старом Крыму. Расстройство усугубила сильная простуда по пути из Балаклавы в Георгиевский монастырь. Прибыв в Таганрог совершенно больным, он скончался, последними словами его стало имя баронессы.

Анна Голицына, запечатлевшаяся в сознании современников в виде всадницы в мужском одеянии с неизменной нагайкой, умевшая перевести спор с соседями в свою пользу и проповедовавшая Евангелие среди крымских татар, стала подлинным гением места такого мистического Крыма. Ее архивная переписка и стала основой книги. «Привет от старухи в скалах могущественному сеньору Алупки!.. Кому и служить как не вам, Ваше Превосходительство, вам, кто служит России, выполняя свой долг так, как это делают в Англии! Я люблю Побережье, и мой долг – сделать его цветущим!»

Вскоре поблизости, в Артеке, поселилась еще одна аристократка и благотворительница из рода Голицыных, Татьяна Потемкина (по мужу). Ее брату, военному писателю, музыканту и религиозному реформатору (этот аспект его деятельности в книге не отмечен, но это явно не последняя книга автора) адресовано написанное за два месяца до смерти письмо Пушкина с интригующим признанием: «Там колыбель моего «Онегина».

Татьяна Фадеева также рассеивает неоправданные, по ее мнению, слухи насчет шпионской натуры еще одной обольстительной обитательницы здешних мест – Каролины Собаньской, которой адресованы самые страстные письма Пушкина, ставшие тоже «колыбелью» писем Онегина к замужней Татьяне. Она же, прожившая долгую бурную жизнь, в своих мемуарах о Пушкине упомянуть хотя бы раз не удосужилась (может, все же лучше бы шпионила?). Ее сестра Эвелина Ганская, кстати сказать, стала женой Бальзака. Невольно вспоминается судьба других сестер, Лили Брик, музы Маяковского, и Эльзы Триоле, вышедшей замуж за Арагона…