Личность и личности

Персонализм – это очень древний, фундаментальный взгляд на мир. Фото Андрея Щербака-Жукова

По мнению Сергея Баранова, русская философия держится на трех основных направлениях- китах: метафизике персонализма, духовной антропологии и историософии локальных цивилизаций.

Иными словами, русская философия – философия личности и личностей, но понятых как самостоятельные части более крупных общностей: народов, цивилизаций, миров. Личность – главное послание русской философии каждому ее читателю. Но речь, конечно, не об изолированных бытовых материальных личностях людей и вещей, а об их душах.

Персонализм как взгляд на мир очень сильно отличается от взгляда современного просвещенного человека – носителя рационализма и технического материализма. «Персонализм – прежде всего фокус мироощущения живых существ и разнообразных религий и обществ, внутренне присущий им», – указывает автор. Это очень древний, фундаментальный взгляд на мир, и русские философы предлагают вернуться из века XX в глубокую архаику, совершить «консервативную революцию» в уме; впрочем, не покидая удобного кресла или храма. Когда Николай Лосский выпустил свою основную работу «Мир как органическое целое», на дворе стоял уже 1917 год. «В этой системе всякий субстанциальный деятель есть индивидуум, то есть единственный, своеобразный, незаменимый элемент мира; своеобразие индивида выражено в идее Бога о нем и составляет идеальное назначение… Всякий субстанциальный деятель (подобно монаде Готфрида Лейбница) есть действительная или потенциальная личность», – писал Лосский в своей работе «История русской философии».

Сергей Баранов. Соборный персонализм – ключ к русской философии. Н.О. Лосский и о. П. Флоренский. Оценка цивилизационной теории Н.Я. Данилевского. К 150-летию выхода «России и Европы». – М.: Книжный мир, 2019. – 192 с. (Русская философия)

Русский персонализм – другой, особый, не простой, а «соборный». Он не только провозглашает, что мир состоит из личностей и подобных личностям простейших духовных элементов, но и предлагает органическую взаимосвязь между ними.

Позднее Николай Лосский оказался пассажиром отплывающего из революционной России в Европу «философского парохода», который является символом противостояния русской философии и власти. Они, русские философы – персоналисты Серебряного века и, кстати, не только персоналисты, оказались лишними в мире победившего марксизма, в котором личность превращалась в сгусток общественных отношений.

Но и на Западе до конца своей длинной жизни Лосский будет развивать личностную картину мира, издав «Свободу воли» (1927) – прямое следствие и неотъемлемую часть картины мира персонализма. Когда читаешь Лосского, охватывает странное чувство вечности самого себя, «я», отсутствие страха быстротекущего материального бытия как следствия свободы.

В октябре того же 1917 года, в считаные дни до большевистского переворота, Павел Флоренский в Троице-Сергиевой лавре делал наброски своего второго главного труда «У водоразделов мысли», в котором он представит антроподицею – оправдание человека как части личностного мира, личность которого подобна миру, а мир – личности.

Главный вопрос философии, писал Павел Флоренский, – отношение между родом и индивидом, то есть вопрос, который проясняет место индивида. Но проясняет как неразрывное целое с родом, который, в свою очередь, индивидуален как сверхличность. В начале и конце каждого рода и вида вещей и людей стоит сверхличность.

Творчество Николая Лосского и отца Павла Флоренского – две вершины русского соборного персонализма. В чем-то контрастные друг другу. Академизм Лосского и живое, спонтанное, с мистическими озарениями, афористическое письмо Флоренского, впрочем, тоже профессора и ученого, как бы дополняют друг друга.

Русский персонализм выходит далеко за пределы православной религиозной догматики, но главное, что в большинстве случаев после метафизических странствий все же возвращается к Богу.

Русская философия персонализма – это трагедия, коллективная и личная, вызванная противостоянием мейнстриму не только философии, но и истории. Трагедия, конец которой пока непонятен. То, что происходит сегодня в России и в целом в мире, бесконечно далеко от идей русских персоналистов.

Исправить это, по мысли Сергея Баранова, может только персоналистская космическая революция, раскрепощающая энергии личности. Правда, о ней писал еще основатель нового левокатолического французского персонализма и журнала «Эспри» («Дух») Эммануэль Мунье в 30-е годы прошлого века, с которым сотрудничал в эмиграции и другой сторонник личностной революции Николай Бердяев.

Второй очерк книги Сергея Баранова – о теории цивилизаций Николая Данилевского. Теория цивилизаций Данилевского, которой в уходящем году исполнилось ровно 150 лет – со дня выхода в свет «России и Европы», где она была изложена, – также в своей основе имеет персоналистский подход, который связан с пониманием многополярности мира. Мир многополярен потому, что в основе разных цивилизаций лежат разные типы личностей и культур. Этническая основа локальных цивилизаций существенно и выгодно отличает теорию Николая Данилевского от других цивилизационных теорий современных ему и более поздних авторов, которые клали в основу цивилизаций религию, или даже религиозную конфессию, ценности, культуру, геополитику, мир-экономику, социальное устройство. От Владимира Соловьева, Константина Леонтьева, Освальда Шпенглера, Арнольда Тойнби, Фернана Броделя, Самуэля Хантингтона, Питирима Сорокина. А также от более современных российских авторов: Александра Панарина, Сергея Кара-Мурзы, Александра Зиновьева. Знаменательно и печально, что за 150 лет Данилевского в цивилизационной теории никто так и не превзошел! Не верите? Речь идет о каких-то запретах-табу в социальной мысли, которые и пытается обойти автор.